Ночь лунного страха   ::   Арбенина Ирина

Одна прядка на голове была изумрудная, другая — оранжевая, потом опять изумрудная и снова оранжевая. Вот такая вот прическа…

Очень миниатюрная и совсем юная девушка. Мальчишеские повадки и мальчишеская манера одеваться.

Ловкая, спортивная…. Вообще тот тип девочек, про которых так и тянет сказать: «Какой хорошенький мальчик!»

Вопрос требовал ответа, и Аня улыбнулась:

— Ну что вы! Присоединяйтесь.

— Вот спасибо… А то мне что-то грустно сегодня одной. Не хочется сидеть одиноко за соседним столом и завидовать.

— Чему?

— Ну, так…

— О'кей… Постараемся развеять вашу грусть.

Правда, Кит?

Ребенок лаконично кивнул, очень занятый верчением суповой ложки.

— А что же вы без спутника? — постаралась поддержать разговор Светлова.

— Да как-то все не везет мне со спутниками. — Девушка вздохнула. — Увы… Никого, кто соответствовал бы моему идеалу.

— А есть идеал?

— Ага!

— Интересно…

— Ну, он должен быть… Длинный, довольно симпатичный, обязательно с голубыми глазами…

— Даже «обязательно»?

— Непременно! Понимаете… Так бывает иногда, что человек пропустил свое время. Родился не тогда, когда ему следовало родиться, в свое время. Со мной именно так, кажется, и случилось. Мне, например, нравятся шестидесятые годы…

— Какого века, Дэзи?

— Двадцатого.

— Ага… Одри Хепберн? Питер О'Тул? «Как украсть миллион?» Угадала?

— Точно… Кинематограф ужасная вещь.

— Вот как?

— Ну да… Влюбляешься в актеров, которые давно уже умерли или стали стариками.

— Ах, вот вы о чем…

— Ну да!

— Какая мечтательная девочка!

— Папа тоже так говорит. «Как ты будешь жить?»

Это его любимая фраза.

— Он сам не пытался ответить на этот вопрос?

— О, вы не знаете моего папу! Он никогда не задает бессмысленных вопросов.

— Что такое «бессмысленные вопросы»?

— То есть такие вопросы, на которые он не знает ответов. Это его фирменное: «Есть вопросы? Должны быть и ответы!»

— Любопытно… И как же он сам отвечает на этот извечный родительский вопрос: «Как же ты будешь жить?»

— Обычно он тут же добавляет: «Придется мне об этом позаботиться!»

— Любопытно, любопытно… Мне кажется, я уже очень хорошо представлю себе вашего папу.

— Не обольщайтесь… Все, кому кажется, что они понимают моего папу, ошибаются.

— Не буду спорить…

В «Черном слоне» была самая вкусная форель в городе. Более мастерски зажаренной рыбы Светловой видеть не приходилось. И хвост, и голова, и форелья кожа были столь золотисты и хрустящи, что съедалось все до скелета. Кроме того, зажаренная форель была в меру присыпана зеленью и свежерубленным чесноком.

Это было так вкусно, что, когда Анна — ребенку рыбы не полагалось из-за костей — закончила трапезу, на продолговатом блюде остался лишь чистенький, без хвоста и головы, хребетик и огромный одинокий рыбий глаз.

— Уф-ф!

Эту красоту следовало запить небольшим бокальчиком холодного белого вина.

Когда-то давно, в детстве, Аня неделями болела ангиной и лежала одна в пустой квартире — больничный по уходу за ребенком маме давали только на три дня, — она листала тяжелую кулинарную книгу в коричневом тисненом переплете. Тогда, в те времена вечного дефицита колбасы и туалетной бумаги, это казалось не чтением, а путешествием в исчезнувшую цивилизацию. От жареного молочного поросенка с петрушкой в хрустящем пятачке, изображенного на цветной вкладке, которого отчего-то ей было несказанно жаль, Аня переходила к нежному кофейному парфе; от мусса из свежей клубники — к глинтвейну с ромом. В семь с работы наконец возвращалась мама и готовила ей манную кашу.

Про форель в той книге почему-то было написано, что при варке она приобретает синий цвет.