Верхом на удаче   ::   Бородин Николай

Глава 1

…Дети обычно боятся войны и крови, что естественно. Но такие не станут героями. Я же ищу тех, кто готов идти до конца с самых ранних лет, и достойнейшему из них я скажу: «Да пребудет с тобою Всевеликая Тьма, мой ученик!»



Из речи Зарана, Темного Учителя, при открытии состязаний на место его ученика



Все небо над неохватным простором леса (верный признак близости Леса эльфийского) было затянуто серыми тучами, беспрестанно сеющими мелкий, но оттого ничуть не менее противный дождь. Время ливней уже прошло, оставив после себя промоченную чуть не на сажень [3] вглубь землю, а морось не давала ей подсохнуть, превращая мелкие дороги в непролазную топь и сильно сужая дороги крупные, должным образом укрепленные где камнем, а где магией. Капли воды падали на листья, где скатываясь сразу, а где поджидая другие, сливаясь с ними и устремляясь вниз уже крохотными, но ручейками. Когда такие «подарочки» попадали мне за шиворот, я, несмотря на то что моя засада не должна была быть замечена, не мог удержаться, чтобы зябко не поежиться. Да, безусловно, моя чешуйчатая шкурка, еще по-детски мягкая, уже была хорошей защитой от всяких комаров, но прикосновения потоков холодной воды я ощущал вполне, и восторга они мне не доставляли.

Но ветки загустить и переплести было нельзя, ведь я ожидал очень крупную, опасную и опытную дичь – солдата отборного десятка городской дружины. Как уж он забрел в такую даль от своего города (на его кирасе было намалевано что-то вроде черного орла на желтом поле, а в ближайшей деревне на стяге были красно-зеленые полосы), я не знал, но, заметив его на въезде в людской поселок, чрезвычайно обрадовался. Ведь мне надо было срезать еще одну пару ушей, и поэтому я сделал ухоронку на дороге, ведущей из деревни. Ясное дело, что бесконечные войны Светлых с Темными [4] (да и не только с нами они воюют, если подумать), не прекращающиеся никогда и нигде, заставляли солдат, путешествующих в одиночку, быть всегда начеку, а посему вид сплетенного из веток клубка недалеко от дороги мог вызвать у моей дичи ненужные подозрения.

Семь пар ушей у меня уже было, из них пять я срезал у людишек, и шестая была необходимым дополнением коллекции. К тому же среди этих пяти людей никто не мог сравниться с моей будущей жертвой. Первую пару я позаимствовал у воина одной из морских дружин. Он явно не был мастером, учитывая мизерность усилий, которые мне пришлось на него затратить. Я заприметил этого олуха почти сразу, когда, забравшись в деревню на берегу широкой реки, увидел там большое судно из морских, забредшее туда, верно, для торговли. Пробраться к причалу мимо тех «воинов», которые охраняли частокол и пристань, не составило бы труда и обычному ребенку, а тем более мне. Взобравшись на палубу по дальнему борту, я обнаружил часового, которым, по счастью, оказался именно этот пентюх. Подобную беспечность команда могла себе позволить только там, где, как они считали, было относительно безопасно. Представляю себе изумление десятника, когда он нашел своего часового в виде хладного тела, со смоленой щепкой от борта, воткнутой в ухо, да еще и без кинжала. А на лбу у моего первого клиента была вырезана руна Льда – символ расы Лу.

Через десяток лун после этого убийства в другом большом селении здоровенный детина, явно бахвалившийся своей силой (еще бы, орку голову сорвал голыми руками!) и новеньким двуручником, «случайно» заметил малыша Лу, чересчур неосторожно высунувшегося из глухой подворотни. На самом деле я намеренно выбрал это место, так как окон в этот тупик не выходило. Когда эта груда мышц забрела посмотреть на свою добычу, я стоял, прижавшись к стенке, и содрогался от смеха.