Бандит по особым поручениям   ::   Седов Б. К.

На правом боку ни полежать, ни посидеть. Дотянувшись до спинки, он хотел ухватиться вторично, но вдруг…

Эта тяжесть в ладони… Молоток…

Так вот почему ему делают больно! За «помятого». За то, что Артур долбанул его молотком!

А что он должен был делать?! Смотреть, как забивают отца?!!

Теперь ясно, почему его до сих пор нет. Его опять «вызвали». За первые три месяца последнего года в детском саду отцу трижды выговаривали за поведение сына. Один раз за драку, второй – за драку. А третий… Опять за драку. Сын Виктора Мальков не хотел смириться с тем, что пацан из соседнего дома проявляет недюжинное упорство, сопровождая Машку домой после уроков. На третий раз битье помогло. Сашка Паркин от Машки отвязался. Это стоило Артуру трех порок, но своего он все равно добился. В общем-то, Машка-то ему была не нужна. Просто непорядок… Все-таки в одном доме живут, хоть она и в школе учится, в 1-м «Б», а он – в детском саду. А Сашка учится в «А», поэтому пусть своих «ашниц» и провожает.

И вот сейчас отца опять вызвали. Опять, конечно, выговаривают, разбирают, убеждают… Только где они это делают и кто – они? А больше всех, конечно, возмущается «помятый»! Поправляет бинтовую повязку на голове и кричит о том, что сына этого Мальков нужно выдрать как Сидорову козу. Ладно, драли, знаем…

Мальчишка соскочил с кровати и подошел к окну. Очень интересная картина. За решеткой – частокол из деревьев, а за ним – высокая стена. Настолько высокая, что даже папа, наверное, через нее не переберется.

А за спиной – снова шаги.

Не желая нервировать тетку, Артур вздохнул и забрался под одеяло.

На этот раз она вошла не одна. Опять четверо. Высокий тип в белом халате, с бородой, похожей на белую ладошку, дядька с серьезным взглядом, в какой-то форме под хрустящим халатом, и пожилая женщина. Ну и, понятно, тетка. Молодая и красивая, только теперь уже без подноса и этого неприятного взгляда. И первое, что она, к великому изумлению Артура, сделала, это подошла к кровати и подоткнула под бок мальчишки одеяло.

Артур от этого прикосновения напрягся, как, бывало, перед ударом отца на тренировке. Напрягся и не смог расслабиться даже тогда, когда она отскочила, освобождая место главным посетителям.

То, что они главные, Артур понял с их первых слов.

– Шок миновал? Зрачки, реакция?

– В норме. Внутримышечно… орально… димедроли… ноль пять…

Спрашивал штырь с бородкой, отвечала тетка. Хмырь в непонятной форме прижимал к груди кожаную папку и молчал. По его бегающему взгляду Артур понял, что песня про «димедроли-орально» для этого типа такой же плохо усваиваемый материал, как и для него, Артура. Какие «димедроли»? Артур хочет, чтобы пришел отец, поднял его с этой ужасной, похожей на раскладушку кровати, и унес домой! Вот и все «димедроли»…

Он прислушивался к разговору этой троицы и пытался понять, когда его отпустят домой. Однажды он лежал с лихорадкой в больнице – давно, когда еще не умел читать, – и ему удавалось ловко сбивать с градусника температуру, прятать таблетки и делать спиной так, чтобы отваливались банки.

Через неделю его выписали. И тогда он тоже слушал врачей и мысленно вычислял, когда снова вернется домой. От мамы, правда, за банки попало – сиделка сдала… Но это уже второй вопрос.

– Кто его родители? – спросил Штырь, повернувшись к Форменному.

Мальчишка перевел на него взгляд и увидел, как тот поморщился и стал расстегивать свою коричневую папку.

– Видите ли, доктор… Мне все равно придется его увезти.

– Я вас спросил, кто его родители? – напомнил Штырь.

– Мать – Мальков Инна Андреевна, пятьдесят четвертого года рождения. В позапрошлом году ее… – Покосившись на Артура, который, услышав имя матери, напрягся, он повернулся к Штырю.