Ветеран   ::   Варшавский Илья Иосифович

Некоторое время Регистр и Ллойд действовали на наших заводах параллельно. Часто можно было видеть, что если грузовая марка Ллойда на борту судна разрешает максимальную осадку 20 футов, то скромно расположенная ниже марка Регистра допускает только 18. Избавленный от необходимости нести страховые обязательства, Регистр был склонен все же к некоторой перестраховке. Потом Регистр окреп, и англичан вежливо проводили домой. Сейчас Регистр — это мощная организация, насчитывающая сотни квалифицированных инспекторов.

Однако кому-то этого показалось мало. Министерство Морского флота организовало Комитет наблюдения за постройкой судов — Комнаб. С тех пор представители Комнаба и Регистра на заводах представляют собой нечто вроде двойной звезды, вращающейся вокруг оси, проходящей через общий центр тяжести системы. Эта ось называется перечнем обязательных приемок. Никому не известно, что должен принимать Комнаб, а что Регистр, и почему. Только в отношении приемки от ОТК заводов воздухохранителей и сосудов, работающих под давлением, Регистр не уступает никому своего права контроля, за исключением тех случаев, когда он передоверяет эту работу Котлонадзору, которому в этом деле, как говорится, и карты в руки. Котлонадзор не может справиться со всем, что ему положено делать, и охотно выдает доверенности на проведение испытаний ОТК заводов. В общем, получается вроде замкнутого круга.

Есть еще и другие члены комиссии, но они ничего особенного собой не представляют. Пока комиссия распределяет обязанности и составляет график дежурств, котирующийся в аду наравне с дефицитным булыжником, в салоне расчерчивается пулька. Никто толком не знает, кто эти преферансисты и зачем они присутствуют на корабле. Таков обычай: на ходовых испытаниях кто-то должен играть в преферанс.

Уже подпишут приемный акт, и председатель комиссии, надев полосатую пижаму и ковровые туфли, будет жаловаться жене на расстроенное пищеварение, намекая, что в этой ситуации хорошая порция перцовки была бы отнюдь не лишней, уже малярши, надев шелковые платья и с профессиональным искусством подкрасив губы, пойдут в городской сад, уже вы будете мчаться в реактивном самолете на короткую побывку домой, мысленно повторяя в десятый раз все горькие слова, которые скажете начальнику ОТК насчет качества заводской сборки, уже боцман перекрасит по своему вкусу все надстройки (Разве на заводе красят? Одна срамотища!), а из дверей салона, вместе с клубами табачного дыма будут расползаться по кораблю карточные афоризмы времен Очакова и покоренья Крыма: «под игрока с семака, под вистуза с туза», «валет не фигура, бей дамой» и «кто играет семь бубен, тот бывает удивлен».

Только вмешательство пограничных властей, закрывающих границу, заставит игроков убраться восвояси. Пульку они будут расписывать тут же, на пирсе, под сенью ящиков с копченой скумбрией.

Итак, вы в море, под надежной защитой джинна, выпущенного из бутылки шампанского.

Тихая погода на море располагает к пению. Мужчины предпочитают песни мужественные и суровые, вроде «Ревела буря, дождь шумел», в которой так красиво звучат басы. Девушки же поют песни грустные и нежные, почерпнутые из кинофильмов. Но джинн, вышедший из бутылки, не терпит уныния. Ведь сегодня день рождения его крестника. И вот уже, под неизвестно откуда взявшийся баян, каблучки малярщ лихо отстукивают веселую плясовую:

Я шахтерочка сама, Зовут меня Маруся, В мене черных бров нема, Та я не журюся.

И кажется, что даже хитро подмигивающая луна сейчас сорвется с небосвода, чтобы рвануть на палубе трепака.

Свою первую ночь в море корабль проводит на якоре, потому что команда в таком настроении, когда море по колено.