Вилла на Энсе (Аромат резеды)   ::   Платов Леонид

И на этот раз Герту не удалось рассмотреть его лица, - видны были только глаза, выпуклые, мертвенно-неподвижные, пустые. Герт ощутил сверлящую боль во лбу, от которой проснулся.

Ему представилось, что пробуждение это мнимое, как бывает иногда во сне, и тягостный кошмар продолжается. Дверь камеры была открыта настежь. Над его тюфяком стоял надзиратель и, позванивая ключами, повторял:

- На прогулку!.. На прогулку!..

Герт зажмурился, - очень не хотелось выходить из камеры. Потом заставил себя, вспомнил: в саду ждали не только враги, - там могли быть и друзья.

Неужели, думал он, в этой вилле-тюрьме, кроме него, нет заключенных? А если есть, то ведь их также выпускают в сад - в другое время, конечно. Нужно найти способ общения с ними. Возможно, что кто-нибудь из товарищей по заключению, попав сюда раньше него, уже открыл тайну, которая не давала Герту покоя.

Композитору Шуману, когда он начал сходить с ума, все слышалась нота "ля". Он подбегал к роялю и с остервенением бил по клавишам: "ля, ля, ля". От этого ему становилось легче.

Герт, заслышав знакомый, чуть приторный запах, бросился в поисках спасения к клумбе, где росли бледно-желтые цветы, и с ожесточением вытоптал их.

Но тотчас ветер опять донес до него аромат резеды.

Это подействовало удивительным образом. Открытие было таким важным, что даже оттянуло наступление припадка.

Вот, стало быть, что! Резеды в саду уже нет, и все-таки в воздухе пахнет резедой!..

Да, это, конечно, и был тот кончик нити, за который надо держаться.

Герт помнил об этом все время, пока длился припадок. На этой мысли он сосредоточил все свои помыслы, всю свою волю. Нигде в саду резеды не было, а всё-таки пахло резедой!..

Теперь преследовавший его страх как бы материализовался. Он имел запах. По запаху можно было догадаться о его приближении, о его появлении в саду. Он не мог уже подкрасться сзади и захватить Герта врасплох.

После каждого припадка заключенный упрямо возобновлял свои наблюдения.

Никак не удавалось обнаружить закономерность в чередовании приступов болезни. Сразу после того как он вытоптал цветы на клумбе, припадок обрушился на него. Потом наступил перерыв, будто устала хлеставшая рука.

Зато вечером припадок повторился с новой силой. Герт был истерзан, оглушен, выдохся. В камеру молчаливые надзиратели притащили его на руках.

Чертовы наци! Проклятые палачи! В Моабите они сажали Герта в карцер, в нору, такую тесную, что нельзя было разогнуться. В концлагере выволакивали на мороз и поливали из брандспойтов. Теперь решили применить новую чудовищную пытку - истязали его мозг!

Но зачем это им? Какую они преследуют цель?

Больше всего тревожило Герта то, что он может сделаться слепым орудием в руках гитлеровцев. Помимо воли. Даже не подозревая об этом.

Сейчас он чувствовал себя, как человек в потемках. Он заблудился в этом проклятом саду, бродил в нем ощупью, пытаясь найти выход, безуспешно стараясь понять, что же с ним, Гертом, происходит...

Усилием воли Герт заставил себя забыть о сегодняшнем дне, круто повернул мысли в ином направлении... Москва! Москва!.. Красная площадь! Мостовая, расчерченная прямыми разноцветными линиями... Ну же, память, выручай, спасай!..

Впереди заколыхались спины, головы - волны демонстрантов, одна колонна за другой...

Чтобы выжить, не сдаться, не потерять самообладания, Герт вспоминал...

Колонна химического завода, гостем которого он был, остановилась на несколько минут у высокого красного здания. (Герту сказали, что это Исторический музей.) Дождь, зарядивший с утра, усилился, но никто из демонстрантов не обращал на него внимания.

Кто-то впереди махнул рукой. Портреты вождей закачались над головами. "Пошли, пошли!" - радостно закричали рядом.