Владычица снов. Книга первая   ::   Уайли Джонатан

Таким образом, Ребекка узнала, что монахи живут небольшими общинами или в отдаленных областях ее родной страны, а именно на скалистых участках южного побережья или в горах, расположенных на севере и на западе. Обитатели этих уединенных скитов сознательно и добровольно посвящают жизнь служению Паутине, порой отказываются от причитающихся им по праву рождения власти и богатства и коротают дни в кротости и благолепных размышлениях. Хотя услышанное не больно-то соответствовало характеру человека, изображенного на портрете (некоторые из его гримас ни в коем случае нельзя было признать проявлением кротости), Ребекка ничем не возразила учителю, затаив невольные сомнения в глубине души.

— А что, плащи у них обязательно бурые? — поинтересовалась она напоследок.

— В большинстве случаев, но далеко не всегда, — ответил Рэдд. — Бурой тканью проще всего разжиться, но мне случалось видеть монахов, одетых в белое.

— Где? — взволнованно воскликнула Ребекка. — Покажи!

Постельничий, улыбнувшись, скрылся в своей небольшой, но постоянно пребывающей в хаотическом беспорядке библиотеке. В конце концов, он нашел нужную книжку.

— Ага, вот и она, — удовлетворенно произнес он, сдувая пыль с книги, после чего сразу же раскашлялся. — Давай посмотрим.

Он принялся перелистывать тяжелые страницы, тогда как Ребекка заглядывала ему через плечо. Книга содержала многие сотни строк, мелким, но каллиграфическим почерком выведенные черными чернилами. Некоторые буквы были расписаны алой и золотой красками и казались очень красивыми. То там, то здесь всю страницу занимала черно-белая или цветная иллюстрация, посвященная какому-нибудь важному событию. Наконец Рэдд нашел картинку, которую искал.

— Вот, погляди. Видишь?

Ребекка кивнула. Она была и заинтригована, и разочарована одновременно. Люди, изображенные на иллюстрации, носили точно такие же плащи, что и монах на картине, только плащи эти были белого цвета и капюшоны опущены так, что совсем не видно лиц. Каждая линия была прекрасно прорисована, страницу пересекало какое-то шествие, но при всем при том в иллюстрации не чувствовалось той жизни, которая была присуща картине, висящей в Восточной башне. В ней не было никакого волшебства.

— Можно мне взять эту книгу? — осведомилась Ребекка.

— Нет, Ребекка, к сожалению, нельзя. Она очень ценная.

Рэдд сказал это таким тоном, что Ребекка поняла: дальнейшие просьбы бессмысленны. Конечно, он любил ее, но в случае необходимости умел проявлять достаточную твердость.

— Если хочешь, я почитаю тебе из этой книги.

Ребекка радостно согласилась, но уже вскоре раскаялась в собственном любопытстве. Слова в книге оказались такими же сухими, как пыль, толстым слоем которой совсем недавно был покрыт древний фолиант, а смысл услышанного ускользал от девочки. Наставник Ребекки скоро заметил, что она практически не слушает его, и прервал чтение.

— Как станешь постарше, я расскажу тебе о Паутине, — пообещал он. — И тогда ты сможешь понять и то, что написано здесь.

Ребекка уныло кивнула, и Рэдд поневоле улыбнулся, увидев ее в такой тоске, что было для нее большой редкостью. «Она и пожить еще толком не успела, — подумал он, — но жизни в ней больше, чем во всей этой премудрости. Возможно, она и впрямь начинает взрослеть». Эта мысль несколько опечалила Рэдда — и тем сильнее он обрадовался, услышав следующий — заданный в ее всегдашней манере — вопрос:

— А что, они все носят такие дурацкие прически?

— Насколько мне известно, да.

— А почему?

— Понятия не имею.

Ребекка с недоверием посмотрела на него.

— А считается, что ты все знаешь, — произнесла она прокурорским тоном.

— Увы. К сожалению, это не так.