Власть последнего Хранителя   ::   Куприянова Мария

Они, внимательно оглядев нарушителей спокойствия, задержали взгляды на Николае, продолжая шушукаться. Высокий и стройный, с правильными чертами лица, Коля частенько ловил на себе заинтересованные взгляды девушек и понимал, что нравится им. Особенно их привлекали его ярко-синие глаза, резко контрастировавшие с черным цветом волос. Несмотря на это, он был застенчив и чувствовал себя не в своей тарелке от такого усиленного женского внимания.

– А вон та, в желтой юбочке, вроде ничего, – констатировал Витька, который, в отличие от своего друга, редко упускал возможность приударить за понравившейся ему девчонкой.

– Вик, ты меняешь девушек как перчатки, может, тебе стоит завести серьезный роман?

– Ага, вот ты больше года встречался с Ленкой – лямур и все такое. Что сейчас? Вы все равно расстались, а время, можно сказать, потрачено впустую. Молодость-то проходит, – широко улыбаясь, заметил Виктор.

– Боюсь, с такими аппетитами тебе не только молодости, а всей жизни не хватит!

Спускаясь вниз по лестнице, они продолжали беззлобную словесную перепалку, и, когда вышли из здания института на свежий весенний воздух, оба были в прекрасном настроении и весело смеялись.

– Мне не совсем понятно ваше веселье, Григорьев, – послышался резкий голос. Коля обернулся и увидел Евдокию Павловну, преподавательницу истории арабских стран, в студенческой среде именуемую мымрой, стоявшую в окружении студенток.

Маленького роста, худая, она была довольно молода. Однако ее старомодный костюм зеленого цвета, бордовые туфли фасона «прощай, молодость» и огромный синий портфель добавляли к ее возрасту лет двадцать. Тонкие волосы были высоко забраны в жидковатый пучок, лицо скрывали огромные очки в роговой оправе.

И все же, несмотря на полное отсутствие вкуса, прозвище Мымра Евдокия Павловна заслужила отнюдь не своим внешним видом. Оно ей было даровано за жесткий характер и слишком строгий, «домостроевский» подход к обучению студентов. На ее лекциях и семинарах последние трепетали как осиновый лист и, понятное дело, мало усваивали из сказанного ею, а полученный на ее семинаре «неуд» предвещал по меньшей мере трехкратный поход на сдачу экзамена.

Преподавательница раздавала студенткам какие-то бумаги, одновременно куря свои неизменные ментоловые сигареты «Мор».

– Подойдите сюда, мне нужно с вами поговорить. А вы, девочки, свободны, – сказала она, и Коля, обменявшись удивленными взглядами с Витькой, подошел. – Сегодня вы меня очень неприятно удивили, если не сказать – оскорбили. Я вижу непонимание на вашем лице и хочу пояснить, что не люблю, когда у меня на семинарах студенты считают ворон за окном.

Коля, кстати, хотел сказать, что там была всего лишь одна, но с грустью подумал, что это вызовет лишние замечания по поводу его умственных способностей, и не стал.

– Вы, я надеюсь, не за этим поступали в институт, – продолжала она, – потому что счетом обычно занимаются в первом классе.

– Извините, Евдокия Павловна, – начал было он, но Мымра, глубоко затянувшись сигаретным дымом и выпустив его в сторону Николая, прервала его:

– Я, молодой человек, еще не закончила. К извинениям перейдем позже. Так вот, я переговорила с остальными профессорами, и они уверили меня, что вы очень старательный и подающий надежды студент, хотя лично я другого о вас мнения. Вы рассеянны и несобранны, что не может являться качествами студента, достойного учиться в Московском университете. Однако вы все же имеете шанс исправить сегодняшний «неуд», выступив на ежегодном чтении докладов на историческую тематику. Хочу сразу предупредить, что предлагаю вам это исключительно потому, что сегодняшний «неуд» – единственный на вашем, Николай, счету.