Ночной мотоциклист   ::   Смирнов Виктор

Но как бы ни быстры были самолеты, все-таки расстояние остается расстоянием. В такой дождь до Москвы не десять часов, а все десять суток. Эн Эс не один, с ним врач - знакомый уже мне молодой человек, который говорит нараспев. - Вы зря отказываетесь лечь в больницу, - говорит он, ставя на рецептурном бланке пометку "Cito". - Вам это необходимо, необходимо. - Не смотрите на меня так мрачно, доктор, - почтительно отвечает Эн Эс. На сей раз я пригласил вас не как паталогоанатома, а просто как хорошего врача. - Ну уж, ну уж... - Мне нужен денек-другой. А потом отдых. Поддержите пока мой мотор, ладно? ...Прежде всего Эн Эс заставляет меня вскипятить чайник и переодеться. Плащ я выжимаю, как половую тряпку. - Хватит с нас одного больного. Майор не дает мне говорить, пока я не выпиваю две чашки густого чая, заваренного по особому, разработанному Комоловым способу, который у нас в управлении носит название "пришел с февральского дежурства". - Теперь давай по порядку. Помни: я ничего не видел. - Кажется, мы скоро можем закончить это дело, Николай Семенович. . - Ишь ты.Veni, vidi, vici*. * Пришел, увидел, победил (латин.). Любовь к латыни он сохранил еще с рабфаковских времен, когда собирался податься в фармацевты. "Не язык, а сама логика". - Выводы потом. Давай по порядку! - Хорошо... - И помни: я ничего не видел... Домишко Шабашникова стоял за ветхим забором, ворота висели на одной петле, открывая вход во двор. Повсюду были разбросаны какие-то хомуты, поленья, миски с собачьей едой. Достаточно было лишь беглого взгляда, чтобы убедиться: здесь живет бобыль. За сараем, через два или три двора, виднелась "круглая", на четыре ската, крыша. Это был дом убитого инженера Осеева. - Он чем занимается, Шабашников? . - спросил я у капитана. - Да так... Охотник. Можно сказать, профессионал. Шкурки сдает. Собаки у него знаменитые, щенками торгует. Сейчас увидите Найду - лучшая, говорят, лайка в Сибири, универсал. - Один живет? - Один. Мы вошли в дом после того, как на стук никто не отозвался. В доме было сумрачно. Хозяин сидел на кровати и, держа на коленях фокстерьера, разговаривал с ним. Поджарая лайка настороженно следила из-за шкафа. У ее ног барахтались два щенка. Здесь было собачье царство. Да и сам Шабашников показался мне похожим на служебного пса, получившего отставку по возрасту. Обвислые щеки, слезящиеся глаза, весь пожухлый, мятый.

Он был не то чтобы сильно пьян, но и трезв тоже не был. - Извините, что побеспокоили, - мягко сказал Комаровский. - Нам известно, что у вас имеется охотничий нож... - У меня разрешение, - буркнул Шабашников, не поднимая головы. - На карабин и нож. - Идет проверка... Оружие у вас? Покажите, пожалуйста. Шабашников принес карабин и стал рыться в брезентовой полевой сумке. Комаровский, бегло осмотрев ружье, с интересом следил за поисками. Наступила тишина. - Нет ножа, - растерянно пробормотал Шабашников. - Поищите хорошенько. Ножа, как мы и ожидали, нигде не оказалось. Через несколько минут мы уже знали, что у охотника исчезли также старые кирзовые сапоги сорок второго размера, и получили заодно подробное описание ножа: золингеновская сталь, лев и пальма на лезвии, наборная рукоятка. - Когда вы в последний раз видели нож? Шабашников наморщил лоб. - Да вот позавчера... - Восьмого августа? - Комаровский бросил взгляд в мою сторону. Преступление было совершено в ночь с восьмого на девятое. - Ну да, восьмого... Я ходил к соседям, к Зуенковым, проводку чинить и брал нож для зачистки провода. - Может быть, забыли там? Комаровский предоставлял ему возможность выкрутиться. - Нет, принес, положил в сумку. - Ну, а дальше? Вспомните подробности. Вечером и в ночь с восьмого на девятое вы были дома? Комаровский задавал короткие вопросы, словно гвозди вбивал. Он толково вел этот разведывательный допрос.