Внешний враг (Паучья лапка - 3)   ::   Перемолотов Владимир

Он уважал князя, но до пира, что должен начаться вечером, ничего рассказывать не хотел, понимая, что тут соврать не дадут, а раз так, то и на пиру приврать не придется. - Там потом, епа-епа, такое началось... Мухе наконец надоело кружиться вокруг Добрыни и она уселась на его согнутый палец. Не мгновения не медля, богатырь щелчком отправил ее за окно. - Чудовища? Драконы? - спросил он довольный маленькой победой над наглой тварью. Княжий дядя посмотрел на Претича и поднял брови. Тот кивнул, мол, все видел, одобряю, мухи иного и не заслуживают. - Хуже, - повернулся к нему Баниш. - Поляницы, епа-епа. - Опять Тулица балует? Претичь увидел вдруг, как брови Добрыни сошлись над переносицей. Как ни нахально вела себя Тулица, а муха вела себя еще нахальнее. Она вернулась и теперь вознамерилась, было, отхлебнуть из кувшина, что стоял перед Претичем, но тот не дожидаясь этого, ловко, как только что Добрыня, щелкнул пальцем и муху унесло. В окно он, правда, не попал, зато в княжеском кубке плеснуло, словно там рыба ударила хвостом. - Их-то тоже побили? - поспешно спросил Претичь. Владимир вытер со щеки капли и, рассмотрев, что послали ему Боги, поставил кубок на стол. - Да нет. Договорились по хорошему. - С поляницами договорились? Вот чудеса! - недоверчиво сказал Претичь, искоса поглядывая на Владимира, не гневается тот. - Когда такое было, чтоб с Тулицей договориться было можно? Богатырь развел руками. - Я что? Я в стороне стоял, -сказал он. - Вон они договаривались, пусть и рассказывают, епа-епа. Он уселся, довольный, что так ничего толком и не рассказал. Подпирая головами низкий потолок, Микулка с Ратибором поднялись, но Белоян едва заметно покачал головой и Добрыня, опережая их, сказал. - Не торопись князь. Дай им хоть горло промочить с дороги, да отдохнуть. Вели медку нацедить, да баньку, да девок им, да... Князь усмехнулся. - Девок - это чтобы песен попели? Добрыня почесал лоб и неуверенно посмотрел на племянника. - Ну конечно. Да. Про песни это ты здорово придумал. Княжеские зубы влажно блеснули, и показалось, что тучи за окном раздвинулись, а в горнице блеснуло солнце. - Что ж я своих медов не знаю, или богатырей позабыл? Им сейчас по чаше дай и там где четверо врагов было, сразу семеро станет. - Оставь их князь. Потерпи до пира. На пиру все расскажут. - Что я пиров не знаю? - Повторил князь. - Если сейчас правды не услышу, то, считай, никогда не узнаю.... На пиру привирать начнут, что было и чего не было, расскажут, а сейчас мне в глаза глядя... Добрыня посмотрел на Претича. - А чтобы правду с кривдой не мешали.... У тебя же чаша Белоянова есть. Пусть с ней в руках и рассказывают, - нашелся тот. Белоян, устав ждать, кашлянул прочищая горло. Среди молодого смеха кашель прозвучал карканьем. Князь посмотрел на него и улыбка скатилась с губ. Он знал, что верховный волхв ждал серьезного разговора. - Ладно уж. Подожду до пира. Он жестом отпустил всех и повернулся к волхву. Тот подождал, пока за Добрыней не захлопнется дверь и его грохочущий смех не затихнет на нижнем поверхе, и сказал, хмурясь так, словно и не было тут только что веселого разговора. - Ну, а теперь скверные новости. Волхв огляделся, словно хотел убедиться, что никого чужого тут нет и сказал. - Сегодня птица весть принесла. Князь Голубев пишет, что зверь наш погиб... Владимир сузил глаза, вспоминая о чем речь, затем зрачки его расширились. Вспомнил. - Сдох? - не понял он. - Убили, - поправился волхв. - Все как всегда было. Иноземцы. Схватка один на один. Княжеская дочь в жены... Князь ударил себя по колену. Звонкий шлепок отлетел от стены и выскочил в приоткрытое окно. Не в силах усидеть Владимир встал, прошелся по горнице. Определенно день сегодня был недобрым, как и вся неделя, что была до него.