Внуки Марса   ::   Казанцев Александр

Добров поднял голову, положил на пульт карточки, аккуратно пристегнув их пружинкой.

— Расчет прост, — скрипуче сказал он. — Теперь только два корабля… — Голос его сорвался.

Илья Юрьевич пристально посмотрел на него:

— В том и горесть.

Добров заговорил сухо, отчужденно:

— «Программа, пункт второй. Инструкция, пункт седьмой. В случае невозможности „ставить на орбите спутника два корабля с запасами топлива на обратный путь для всех трех от спуска на планету воздержаться“. Ни нам, ни американцам теперь на Венеру не спуститься. — И, отстегнув ремни, он решительно встал с кресла; его магнитные подошвы щелкнули.

Алеша обернулся.

— Это что же! — гневно сказал он. — Товарищей наших потеряли… за сто миллионов километров до самой Венеры добрались… И теперь повернуть назад? Нет! Не бывать тому!

Илья Юрьевич грустно посмотрел на Алешу. Добров поморщился.

— Осторожность — сестра расчета, — продолжал он. — Ограничимся проверкой выводов автоматических станций. На Венере есть что разведать и через облачный покров.

— Что верно, то верно, — задумчиво подтвердил Богатырев.

— Уточним период вращения — раз, изучим атмосферу и влияние на нее Солнца — два, составим радиолокационный глобус Венеры — три… Исследуем магнитное поле — четыре, выверим полюса — пять…

— Не будьте арифмометрам, Роман Васильевич! — прервал Алеша. — Все это уже делали и могут делать автоматы. Их выводы вы уточните, и только. Лететь в Космос нужно было во имя Земли… во имя тайн ее развития, а чтобы открывать — надо видеть!…

Добров пожал плечами.

Алеша резко повернулся к Илье Юрьевичу, тело его напряглось, вытянулось, голос прозвучал глухо:

— Илья Юрьевич… прошу вас… По инструкции в случае невозможности посадки разрешается использовать планер.

— Для спуска универсального автомата, — напомнил Добров.

— К черту автомат! Пустите вместо него меня! — выпалил Алеша.

Богатырев нахмурился.

— Планер не возвращается, Алеша, — внушительно сказал он.

— Я знаю, — проговорил Алеша и глотнул воздух. — Мне вовсе не просто решиться… Но ведь врачи во имя науки прививали себе чуму. Пусть я останусь на Венере, но я сообщу по радио все, что увижу. Опишу формы жизни. Может быть, выживу до новой экспедиции. Я очень прошу. Мне нужен только планер…

Илья Юрьевич встал. В соседней радиорубке звучал зуммер.

— Земля! — сказал Добров.

Алеша бросился к пульту и включил репродуктор.

Сквозь шум и треск космических помех раздался далекий голос. И, потому что для всех троих в этом голосе зазвучало все родное, оставленное, бесконечно далекое и бесконечно желанное, звездолетчики замерли, боясь пошевельнуться.

— Внимание! В Космосе! Сектор Венеры! Сектор Венеры! Слушай, «Знание»! «Просперити»! Говорит Земля. Передает Луна. Скорбим вместе с вами. Верим в вас. Выходите по плану на орбиты спутников. Сообщите характер повреждения метеоритной пылью защитных слоев кораблей. Сможете ли без ущерба для здоровья дождаться «Искателя-семь», который в случае необходимости вылетит к вам через две недели?

Голос выжидающе замолк.

На Земле ждали ответа. Более трехсот секунд пробудет в пути радиолуч.

— «Искатель-семь», — прошептал Алеша. — Он прилетит через пять месяцев…

В репродукторе зловеще шуршало, словно ворочался кто-то невидимый, притаившийся, обвившийся вокруг корабля.

Добров кивнул в сторону репродуктора:

— Вот он, Космос, выдает себя. Все вокруг пронизано излучениями…

— Да, — подтвердил Богатырев, — в Космосе бойся невидимых бурь, не только летящих скал. Когда-нибудь метеориты фотонным лучом будут уничтожать, а пока…

— А пока смертоносные лучи за пять месяцев сквозь пощипанную защиту уничтожат здесь все живое, — договорил Роман Васильевич.