Воин Заката   ::   Ластбадер Эрик Ван

Что-то дрогнуло в сердце. Но он тут же вспомнил о том, что она сделала, чего добивалась, и постарался отдаться сполна черной волне ненависти, захлестнувшей его. Он сознательно отметал все другие чувства. Она тоже смотрела ему в глаза, и Ронин никак не мог определить, что скрывается в загадочной глубине ее глаз – ненависть или желание.

Жар ее тела проникал ему в поры. Ее длинные волосы разметались и хлестали его по лицу. Тело ее было твердым, как сталь, а кожа – мягкой, как шелк.

– Я убью тебя, – прошипела она. – Я тебя убью. Ее бедро оказалось зажатым в кольце его ног. Она попыталась освободиться и обвила его свободной ногой, крепко прижавшись к нему сзади. Желание закипело в нем – поднялось, точно громадная птица, парящая на воздушных потоках.

– Я хочу тебя убить, – ее хриплый голос был больше похож на стон.

Их тела слились. Он ощутил прикосновение ее груди.

Что-то ударило его в затылок, красная пелена застлала глаза, и острая боль пронзила все тело. В яростной рукопашной Ронин не заметил, как они подкатились к платформе в центре комнаты, – он ударился головой об ее острый край. Он продолжал сжимать руку К'рин. На миг сознание его помутилось. К'рин воспользовалась этим и все-таки вырвала руку. Отточенное лезвие кинжала сверкнуло в рассеянном свете.

К'рин тяжело дышала, приоткрыв рот. Она уселась на Ронина верхом, занося кинжал для удара. Ее бедра сжались, как будто в конвульсии. Ему хотелось лечь на спину и обнять ее. Он тряхнул головой, но сознание не прояснилось. Тело ее содрогалось.

– Я убью тебя, – выдохнула она. – Убью, убью...

Ронину вдруг показалось, что она сейчас закроет глаза. Но К'рин все же переборола секундную слабость. Она издала тихий стон и сжала кинжал с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Острие было нацелено Ронину в горло. Он заглянул ей в глаза – ее глаза влажно блестели. Холодная сталь промелькнула точно внезапная вспышка света в тумане. Странно, подумал еще Ронин. Прикосновение ее тела по-прежнему возбуждало его. Желание буквально душило его, опаляя внутренним жаром... он машинально вскинул руку. Совсем как Ниррен. И, наверное, тоже впустую.

Кинжал ударил ему в ладонь, защищенную рукавицей из лапы чешуйчатого чудовища. Лезвие – отточенное, как бритва, – отскочило, не причинив вреда. Ронин даже не почувствовал силы удара. Он снова тряхнул головой и схватился рукой в рукавице прямо за лезвие кинжала, уже занесенного для второго удара. Но К'рин вцепилась в рукоять обеими руками и давила со всей силы. К тому же она была сверху. Сверкающая сталь неумолимо приближалась к его горлу. Вот оно уже режет кожу. Вот потекла кровь. Но теперь Ронин сумел освободить левую руку. Он нашарил на полу свой кинжал, который выронил в схватке. Сознание его отключилось – остался чистый инстинкт. Рука как будто сама нанесла удар. Кинжал вонзился в живот К'рин.

Ее глаза широко распахнулись. Она издала странный урчащий звук, от которого Ронину почему-то вдруг стало жутко. Кровь бешено застучала в висках, и он с силой рванул кинжал вверх, вспарывая ей грудь.

Ее голова безвольно поникла, как будто кто-то рубанул ее сзади по шее. Она упала на Ронина. Ее губы – пока еще теплые и такие мягкие – коснулись его губ.

Он почувствовал, как по телу его разливается что-то горячее. Ее кровь. Он отшвырнул ее от себя и, задыхаясь, вскочил на ноги.

Она лежала на спине. Широко распахнутые глаза сверкали в неверном свете. Изукрашенная самоцветами рукоять кинжала бесстыдно торчала у нее из груди, играя бликами, отражавшимися в лужах крови. Она, К'рин, была вся в крови.

«Что я наделал?» – спросил себя Ронин, глядя на нее. Все кончено – отдалось у него в голове многократным эхом.