Волкодав   ::   Семенова Мария Васильевна

Рев Людоеда раскатился по всему замку – только глухой или мертвый мог бы не услышать его. Но Волкодав знал, что комесы не прибегут. Его босые ноги уже ощутили тяжкую судорогу, докатившуюся сквозь дубовые перекрытия и толщу ковров. Потом донеслись испуганные голоса. Где-то там, внизу, ворочались бревна стен, колебались потолки, вздыбливались полы, с чудовищным треском расходились добротно спряженные углы. Никакая сила не превозможет буйную силу дерева, возросшего у перекрестья лесных троп и там же засохшего. Только Боги могли бы остановить ее. Но Боги вмешиваться не захотят. В этом Волкодав был уверен.

Пригвожденный Людоед все еще ворочался и утробно хрипел, все еще пытался неведомо зачем выдернуть из раны копье. На ковре под ним расплывалась темная лужа. Волкодав не смотрел на него. Он повернулся лицом к югу, туда, где пролегал животворный путь Солнца, где высилось вечное Древо, зиждущее миры, где в горнем океане зеленел Остров Жизни, священная Обитель Богов. Туда, на этот Остров, ушли дети Серого Пса. Один Волкодав пережил всех, чтобы вернуться и отомстить за истребленный род, за поруганный дом, за оскверненные очаги. И вот месть совершилась. Что же осталось? Немногое. Спеть Песнь Смерти и шагнуть навстречу пращурам с погребального костра, в который вот-вот превратится замок Людоеда…

Волкодав закрыл глаза, опустил руки и запел. Этими словами его далекие предки провожали и напутствовали умерших. Их произносили воины его племени, оставшись в одиночку против сотен врагов. Волкодав всего дважды внимал Песни Смерти: когда хоронили прабабушку, потом деда. Цепкая память мальчишки запечатлела и сохранила услышанное. А дальше у него было целых одиннадцать лет, чтобы накрепко затвердить каждое слово. Чтобы стократ повторить Песнь по всем вместе и по каждому врозь…

Торопится время, течет, как песок,

Незваная Гостья спешит на порог.

С деревьев мороз обрывает наряд,

Но юные листья из почек глядят.

Доколе другим улыбнется заря,

Незваная Гостья, ликуешь ты зря!

Доколе к устам приникают уста,

Над Жизнью тебе не видать торжества!

Знала ли ее теперь хоть еще одна живая душа? Или сегодня древняя Песнь звучала в самый последний раз, потому что у Серого Пса больше не родятся щенята?

Незваная Гостья, в великом бою

Найдется управа на силу твою.

Кому-то навеешь последние сны,

Но спящие зерна дождутся весны.

Пол ходил ходуном, раскачиваясь все сильнее. Жирный дым начавшегося пожара царапал горло, вползая в открытую дверь. Души тех, за кого отомстили, смогут воплотиться вновь и жить на земле.

Волкодав мельком подумал: удастся ли довершить Песнь…

Не удалось.

К его коленям прижалось что-то живое. Дрожащее. Плачущее. Неохотно открыв глаза, Волкодав посмотрел вниз и увидел рабыню. Несчастная нагая девчонка смотрела на него с ужасом и надеждой. Губы ее шевелились, по нежным детским щекам катились слезы, голубые глаза молили спасти. От Людоеда, еще задыхавшегося у стены. От похотливых наемников, которым она должна была достаться назавтра. Из замка, готового рассыпаться под ногами…

В это время со стороны раскрытого окна-бойницы послышался пронзительный писк. Волкодав вскинул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как в комнату, усердно работая перепончатыми крыльями, влетели два больших нетопыря. Они держали в лапках длинную палку; посередине ее вверх тормашками висел Нелетучий Мыш. Заметив Волкодава, он радостно заверещал. Нетопыри взвились под потолок, и Мыш, отцепившись, свалился точно на голову другу.

– Пропадешь! – сказал Волкодав и попытался выпутать его из волос, чтобы снова усадить на палку и выпроводить вон. Нелетучий Мыш весьма чувствительно укусил его за палец.