Воспитание Цифруши   ::   Лем Станислав

Ну, и что же?

- В таких кубках обычно подносят цикуту; раз он хотел ее выпить, перед нами неудавшийся самоубийца, а откуда у него суицидальные побуждения, если не от taedium vitae [отвращение к жизни (лат.)], то есть от хандры?

- Слишком рискованные силлогизмы! Ты рассуждаешь неверно! Не так я тебя учил! - поспешно выкрикивал Трурль, волоча ледяную глыбу с корпусом Хандроида. - Впрочем, сейчас не до рассуждений. Идем наверх!

- Ты его в печку? - спросила машинка, подпрыгивая на месте от возбуждения. - В печку, в печку!

- Не в печку, а на лежанку! - поправил Трурль.

Прежде чем положить Хандроида на печную лежанку, он занялся нелегкой молекулярной штопкой: подтягивал атом к атому костенеющими пальцами, ведь работать приходилось на искусственном морозе; вдобавок порою его одолевали сомнения, что к чему относится, - такой царил в Хандроиде кавардак. К счастью, он мог ориентироваться по поверхности, то есть по суконной одежде, так как обшитые кожей пуговицы ясно указывали, где зад, а где перед.

Положив наконец оба существа в тепле, он спустился в лабораторию, чтобы на всякий случай перелистать "Введение в Воскресительство". Так он корпел над книгами, когда на втором этаже послышался какой-то шум.

- Сейчас! Сейчас! - крикнул Трурль и побежал наверх. Робот в сапогах сидел на лежанке, удивленно ощупывая себя, Хандроид же валялся на полу: попробовав встать, он потерял равновесие и упал.

- Почтенные пришельцы! - с порога обратился к ним Трурль. - Приветствую вас в моем доме! Заточенные в ледовые глыбы, вы упали в мой сад, загубив всю клубнику, за что я, впрочем, на вас не в обиде. Я выколотил вас изо льда и при помощи инкубационной термической реанимации, а также интенсивной демортизации привел в сознание, как сами видите! Не знаю, однако, откуда вы взялись в этом льду, и горю нестерпимым желанием узнать о ваших судьбах! Вы уж простите меня за дерзость; что же касается малыша, который подпрыгивает рядом со мной, так это мой несовершеннолетний потомок...

- А вы кто будете, ваша милость? - слабым голосом спросил Хандроид, который все еще сидел на полу и ощупывал весь свой корпус.

- Господа пришельцы - ты, в кожаных сапогах, и ты, горячо и мокро уставившийся на меня, - знайте, что я всемогуторный конструктор по имени Трурль, весьма известный. Это место - моя лаборатория на Восьмой Планете Солнца, которого до недавнего времени не было, ибо мы с товарищем моим Клапауцием сконструировали его в порядке общественного почина из галактических отходов. С незапамятных времен я занимаюсь опытной онтологией, сочетая оную с оптималистикой применительно ко всем Разумам Универсума! Я понимаю, что внезапное перенесение на чужбину, да еще таким необычным образом, отчасти явилось потрясением для ваших естеств; однако же соберитесь с мыслями и поведайте, кто вы такие, ибо тем мы ускорим общее взаимопонимание!

- А с Болицией Гармонарха Збасителя ваша милость никаких не имеет связей? - спросил довольно слабым голосом барабанщик с лежанки.

- Об этом Монархе, а равно о его Полиции мне ничего не известно... да у вас, сударь, не насморк ли? Понятно - это от переохлаждения, любой простудился бы на таком холоде... липового чайку не желаете?

- Я не простужен, а только говорю на чужеземный манер, - пояснил робот в сапогах, с явным облегчением разглядывая золотое шитье у себя на груди. - Государь, от которого я в некотором роде бежал, действительно зовется Гармонархом, и не Державой он правит, а Держабой, но это история длинная...

- Ах, расскажите ее! Пожалуйста! - подпрыгивая, запищала машинка, но Трурль строгим взглядом заставил ее умолкнуть и сказал:

- Я бы не хотел никого торопить - будьте моими гостями, прошу вас. А вы, сударь, кто? Андроид или, быть может, Маслитель?

- У меня еще в голове шумит, - ответил тот, что сидел на полу.