Восхождение   ::   Симмонс Дэн

Меня обнаружили голым и измочаленным более чем в трех четвертях мили от того места, где мы пытались убежать от лавины. Гэри, Пола и Канакаридеса так и не нашли.

«CMG» «скорой помощи» прибыли через три минуты: должно быть, они все это время парили в воздухе на случай непредвиденных обстоятельств. Но после двадцати часов непрерывных поисков, глубокого зондирования и прослушивания эхолокатором, как раз когда морские пехотинцы и чиновники готовились разрезать лазером всю нижнюю треть ледника, если власти сочтут необходимым отыскать тела моих погибших друзей, именно спикер Адурадаке, как выяснилось, одновременно отец и мать Канакаридеса, запретил все дальнейшие попытки.

— Оставьте их там, где лежат, — приказал он взволнованным ооновским бюрократам и хмурым полковникам морской пехоты. — Они погибли вместе, в вашем мире, и должны оставаться вместе, в объятиях вашего мира. Теперь их части Песни соединились.

И Песня началась… по крайней мере, впервые была услышана, всего неделей позже.

Ко мне выходит чиновник, пространно извиняется за то, что заставил ждать — к сожалению, секретарь Ясная Луна находится на совещании у президента, — и провожает в ее кабинет. Там мы стоим в ожидании.

Я видел футбольные поля размером несколько меньше этого кабинета.

Еще минуту спустя Ясная Луна входит через другую дверь и приглашает меня к двум диванам, стоящим друг напротив друга. Усаживает меня на один, сама садится на другой, справляется, не хочу ли я кофе или чего-нибудь прохладительного, кивком отсылает помощника, выражает мне соболезнования по случаю гибели дорогих друзей (она присутствовала на заупокойной службе, где речь произносил сам президент), позволяет себе немного поболтать о том, какой поразительной стала жизнь теперь, когда появилась Песня, соединившая всех нас, а потом несколько минут расспрашивает, деликатно, сочувственно, о моем физическом состоянии (идеальное), о настроении (ужасное, но постепенно улучшается), о щедрой компенсации от правительства (уже инвестирована) и планах на будущее.

— Именно по этой причине я просил о встрече, — объясняю я. — Как вам известно, было дано некое обещание. Речь идет о возможности восхождения на гору Олимп.

Секретарь недоуменно смотрит на меня.

— На Марсе, — без нужды добавляю я.

Секретарь Бетти Уиллард Ясная Луна кивает, устраивается поудобнее и смахивает невидимую ниточку с темно-синей юбки.

— Ах, да, — роняет она, по-прежнему учтиво, только в голосе слышится отзвук той стали, который я так хорошо помню по нашей предыдущей встрече. — Несущие Песню подтвердили свои намерения.

Я жду.

— Вы уже решили, кого выбрать своими спутниками по восхождению? — спрашивает она, вынимая непристойно дорогой и микроннотонкий платиновый наладонник, словно собирается сама делать заметки, дабы помочь мне выполнить мой каприз.

— Да, — отвечаю я.

Теперь уже секретарь, в свою очередь, выжидает.

— Я выбираю брата Канакаридеса, — поясняю я. — Его… креш-брата.

Челюсть Бетти Уиллард Ясная Луна едва не отваливается. Весьма сомневаюсь, что она реагировала столь откровенно на какое-либо другое заявление за все тридцать лет своей профессиональной деятельности сначала в качестве преподавателя Гарварда, имеющего репутацию человека, который пленных не берет, а совсем недавно — госсекретаря.

— Вы это серьезно? — бормочет она наконец.

— Совершенно.

— Кто-нибудь еще, кроме этого жу… Несущего?

— Никого.

— Но вы уверены, что он вообще существует?

— Уверен.

— Откуда же вы знаете, что он готов рисковать жизнью на марсианском вулкане? — удивляется она, хотя привычная маска снова на месте. — Гора Олимп, как вам известно, выше, чем К2. И, вероятно, куда более опасна.

Я едва не улыбаюсь этому поразительному сообщению.

— Он готов.