Воздастся каждому   ::   Чейни Питер

А теперь он требует две тысячи фунтов, чтобы уехать в Южную Америку, и ещё пять сотен, чтобы остановить одного человека, который видел нас в таком-то отеле и угрожает написать моему мужу…»

Кэллаген слышал эту историю так часто, что готов был положить её на музыку.

Но это дело было не того разряда. И не могло быть. Там все решал возраст — где — то между сорока пятью и пятидесятью. Этой девушке было не больше двадцати шести, может быть — двадцати восьми. Но могло быть и меньше.

Вот черт! Не стоило увольнять Перкинс. Эффи отличный работник. За пять лет она изучила все его приемы. Если дело стоящее и верное, ему необходим помощник, по крайней мере столь же сообразительный, как Эффи.

Он улыбнулся клиентке. Улыбка была такой же составной частью бизнеса, как телефон. Она говорила: « — Мадам, „Сыскное агентство Кэллагена“ — самая честная и порядочная фирма. Наши клиенты чувствуют себя, как за каменной стеной. Так что давайте начинайте и облегчите себе душу».

Она осведомилась:

— Не возражаете, если я закурю?

Он кивнул. Такого голоса он и ожидал: низкого, мягкого и четкого.

Она достала плоскую коробочку, и рот его наполнился слюной при видел любимых «плейерс». Он размышлял — предложит она ему или нет. Когда он зажег спичку и обошел стол, чтобы дать огня, она положила раскрытую пачку на стол, оставляя её в его распоряжении. Кэллаген взял одну и был безумно рад — он не курил уже семь часов.

— Мистер Кэллаген, — начала девушка, — я буду по возможности краткой, чтобы не тратить попусту ваше и мое время. Пришла я сюда только потому, что настоял на этом Вилли Мероултон, с которым я обручена. Он убежден, что мне грозит опасность. И мистер Фингейл рекомендовал вас как человека, полезного в известных обстоятельствах.

Кэллаген кивнул. Дело становилось интересным!

— Вы должны знать, — продолжала она, — что Август Мероултон — мой отчим. Возможно, вы о нем слышали. Большинство знающих его людей полагают, что его место — в сумасшедшем доме. Я временами тоже так считаю. Он невероятно богат и позволяет себе не ограничивать свои определенные наклонности, превращая жизни окружающих в сущий ад на земле.

— У него был брат — Чарльз Мероултон, который умер пять лет назад. Он тоже был богат и оставил наследство пятерым сыновьям. Можете считать их моей родней. Это Вилли Мероултон — порядочный и благородный человек, за которого я собираюсь замуж, Беллами, Персиваль, Пол и Джереми. Если вы читаете газеты, то слышали о них. Они промотали свои доли наследства, но по-прежнему сорят деньгами и мало чем интересуются, кроме погони за сомнительными женщинами и выпивки. Но пьют ужасно много.

— Короче, положение дел таково: заскоки отчима после смерти моей матери три года назад дошли до предела. Видимо, он долго не протянет: у него грудная жаба, недуг, который никак не сочетается с его темпераментом. Он знает, что Беллами, Пол, и Джереми ждут — не дождутся смерти дядюшки. И ждут нетерпеливо, чтобы промотать все, что им достанется. Они в курсе, что по завещанию его наследство поровну поделят между пятью племянниками и мной.

— Два дня назад он устроил официальный обед, на котором мы все присутствовали. И там вдруг заявил, что оформил новое завещание, которое отпечатано на золотой фольге и которое он вечно носит с собой в корпусе часов. Еще он заявил, что когда оно будет оглашено, большинство из них возненавидит его ещё больше чем сейчас. Но если они смогут расположить его к себе, порвет его и они получат деньги. Понимаете?

Кэллаген кивнул.

— Полагаю, все они влезли в долги под старое завещание?

— Конечно! Теперь возникла ситуация, когда все четверо ( я не считаю Вилли, который упорно трудится и сохранил наследство) не знают, сделает их дядюшкино завещание богачами или банкротами. Если он аннулирует новое завещание или порвет его, они сумеют выкрутиться. Если нет — окажутся перед угрозой разорения и нищеты, а то и ещё хуже.