Возрастные особенности национальной паранойи   ::   Фрай Максим

---------------------------------------------

Фрай Максим

Возрастные особенности национальной паранойи



Макс Фрай

Возрастные особенности национальной паранойи

Да, я тоже о башне, ничего не попишешь: порой информационный повод больше похож на информационный лом, против которого, как известно...

Hу да ладно.

У меня дома телевизор существует на правах необходимой, увы, приставки в видеомагнитофону. Поэтому о пожаре в Останкино я вполне мог бы не знать до сих пор - если бы не ежедневное хождение в вэ-вэ-вэ. Источником информации стал для меня ЕЖЕ-лист, причем я застал самое начало кризиса: когда про пожар в Останкино мои респонденты еще не знали, а могли оперировать лишь фактами: центральные телевизионные каналы отрубались один за другим без предупреждения. Зловещая тень "Лебединого озера" дрожала в разреженном воскресном воздухе; слова "путч", "переворот" и "диктатура" сами просились на язык.

И смех, и грех.

У меня на кухне в это время (ради чистоты социологического эксперимента уточню время: около шести вечера, то есть самое начало пожара в Останкино) обретались человеческие существа разного возраста и пола в количестве четырех душ. Я - человек недобрый и любопытный, типичный экспериментатор: заглядываю на кухню и мрачно говорю им: "А вот попробуйте-ка включить телевизор!"

Включили. Там, ясное дело - ничего. Человеческие существа в шоке. "Путчи", "перевороты", "диктатуры" и "лебединые озера" начинают сновать по кухне - того гляди, будут произнесены вслух, а потом и вовсе материализуются, превратятся в причудливых злобных козявок, в точности как иностранные слова под "Шляпой волшебника", и разбегутся по темным углам пугать моих немногочисленных нежных тараканов...

И тут один из присутствующих, матерое человечище двадцати с небольшим лет от роду говорит обеспокоено: "С башней что-то случилось, что ли?" Его приготовились было поднять на смех, но я, восхищенный столь внезапным проявлением пророческого дара, подтвердил: да, все правильно, именно с башней и случилось. Через полчаса, внимательно прослушав несколько репортажей "Эха Москвы", мои гости с некоторой даже неохотой признали, что никакого "пучта" нет и тут же с энтузиазмом принялись обсуждать, что ситуация для такового, что ни говори, сложилась идеальная. До конца я не дослушал: скучно, да и дела какие-то нашлись...

Однако от "думок" (не называть же обрывочные, фрагментарные коротенькие мысли "размышлениями") на актуальную тему избавиться было не так-то просто. Как и любое другое ЧП, пожар в Останкино стал поводом лишний раз поставить диагноз: несколько поколений наших сограждан одержимы паранойей, неконтролируемым страхом перед государством, пьянящим предчувствием, что "скоро у нас отнимут свободу", как будто свобода - это леденцовый петушок на палочке. Я не зря вспомнил про леденцовых петушков: нет ничего инфантильнее этого нашего потаенного страха перед государством, слишком уж похож он на страх расшалившихся школьников: "щас мамка с работы придет ой, что будет!"

Hесколько поколений взрослых и разумных граждан России застряли в параноидальном ожидании "мамки", которая вот-вот должна "прийти с работы" и устроить всем "а-та-та" - в этом отношении мы очень похожи на пожарных, которые должны бы были бороться с огнем, да вот застряли в останкинских лифтах. Сейчас, когда их наконец обнаружили и эвакуировали, это сравнение, надеюсь, не покажется вам слишком кощунственным.

Hас, впрочем, не обнаружат и не эвакуируют. Застрявшим в собственном страхе придется выкарабкиваться на волю самостоятельно. Кто не выкарабкается, будет считаться пропавшим без вести. Так вот.

Однако вот ведь какое дело.