Возрождение тьмы   ::   Нина Дьяченко

– Возможно, если бы её приглашали искренне, она бы и пошла, - тихо произнесла Тина. - Спасибо за приглашение, но я тоже не могу сегодня к тебе зайти. Устала. И чувствую себя ужасно. Сегодня был такой солнцепёк! - быстро распрощавшись, толстушка ускорила шаг и догнала Варну.

Та стояла возле перекосившейся калитки своего маленького домика - почти такого же крошечного, как домики карликов, - и плакала, прижавшись спиной к стволу дикой яблони.

– Ты всё слышала? - обречённого произнесла толстушка, становясь рядом и опуская взгляд. - А я даже не могу тебе сказать, что подслушивать - это нехорошо. То, что говорила о твоей маме Фирэтта, мне и самой было гадко выслушивать. Представляю, каково сейчас тебе!

– Я вовсе не хотела подслушивать, я просто проходила мимо. Но услышав что вы говорите обо мне, я не могла идти дальше. Пришлось затаиться. Но вы говорили так долго, что я не смогла дождаться конца вашей увлекательной беседы! - с горечью произнесла девушка. - Меня мама ждёт… больная, между прочим, и голодная! Я несу ей обед из таверны, - девушка помахала корзинкой. - Наш хозяин удивительно добр к нам.

– Прости, детка, - женщина невольно покраснела, - но ты знаешь: я тебе не враг.

– Но и не подруга, - девушка глянула на неё с враждебностью:

– С нами вообще никто не хочет знаться! Потому что мы бедные. Да из-за мамы тоже, конечно.

Варна невольно вспомнила, как много раз она была вынуждена буквально тащить свою мать домой, пьяную из-за бесчисленных стаканчиков пива или эля, которыми ещё красивую женщину угощали разные мужчины. Да и ни для кого не было секретом, что Миррэла предпочитала проводить ночи с красивыми незнакомцами, иногда даже не даром. Мать часто хвалилась драгоценными вещицами, подаренными после подобных "весёлых" ночей, а на упрёки дочери начинала жалобно плакать и упрекать её в том, что она не желает выгодно выйти замуж, обрекая их на полуголодную жизнь. Этим она всегда затыкала ей рот, так как замуж Варна действительно не спешила, и вот-вот должна была достигнуть возраста "старой девы", после которого женихи переставали засылать сватов.

Варна тяжко вздохнула:

– Я уже по улице спокойно пройти не могу, что бы кто-нибудь мне вслед не захихикал, или не проклянул. Кроме карликов, конечно, они в наши дела не лезут. И то спасибо, - с горечью добавила она. - Но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок! Почти все женщины запрещают мне общаться с их дочерьми: мол, плохой пример подаю!

– Они просто завидуют твоей красоте, - заметила Тина. Уж она-то знала, как успокоить девушку!

– Да, - лицо Варны мгновенно просветлело, - красота - это единственное моё достояние. Лицо девушки стало мечтательным:

– Хоть бы разочек повидать моих сородичей-эльфов! Только увидеть… на миг! Больше я ничего не прошу. В наш трактир они почему-то не заглядывают. А ведь все судачат о том, что моя мать познакомилась с моим отцом-эльфом как раз в нашем трактире! Но судьба не хочет подарить мне единственную радость - ведь я больше ничего не прошу!

– Сейчас я принесу лекарственные травы для твой мамы, - решительно заявила Тина. - И что-то вкусненькое. Мой пирог с яблоками, я думаю, ничуть не хуже пирога с вишнями. Как ты считаешь?

Угрюмое лицо Варны медленно расплылось в улыбке:

– Я думаю - даже лучше!

Тина быстро сбегала за пирогом, и они вместе вошли в пропахший пылью и сыростью дом, обстановка которого была проста до убогости.

– Дочка, это ты? Где ты шляешься? - раздался неприятный, скрипучий голос Миррэлы. - У меня температура поднялась, голова раскалывается, а единственная дочь где-то ходит!

Увидев входящую в комнату Тину, женщина немного смутилась.

– Извини, твоя дочь опоздала, потому что заговорилась со мной, - выручила она девушку. - А я, кстати, пирог принесла.