Возвращение Конана   ::   Ниберг Бьерг

Не проронив ни звука, будто сомнамбула, он прошел через зал, опрокидывая людей, столики и кресла, попадавшиеся на пути. Прежде чем покинуть помещение, Конан на секунду задержался у стены, увешанной оружием, и решительно снял тяжелый обоюдоострый меч, который верно служил ему во многих схватках. Потом, обернувшись к присутствующим, киммериец с жаром произнес:

- Клянусь Кромом, вы не увидите своего короля до тех пор, пока королева не будет возвращена, и если этого не случится - я не достоин королевского венца. Клянусь, я найду и убью этого негодяя, даже если его охраняют все армии мира!

И Конан издал такой ужасный клич, полный горя и гнева, что зал невольно содрогнулся и лица многих из гостей сделались смертельно бледными от охватившего их суеверного страха.

Король вышел.

Просперо торопливо направился вслед за королем Троцеро, чуть замешкавшись, окинул всех горящим взглядом и тоже покинул зал.

Дрожащий голос пойнтайнской графини прозвучал в тишине:

- Что значил этот ужасный крик, от которого кровь заледенела в жилах? Так кричат только погибшие души, когда скитаются в бесконечных пустынях мрака.

Седовласый граф Рамон, ветеран пограничных войск, быстро ответил:

- Ваша догадка верна, миледи. Это боевой крик киммерийца. Такой крик он издает, когда кидается в битву с полным безразличием и презрением к смерти. Я его слышал однажды, когда шел штурм Венариума; черноволосые варвары лезли на стены, не обращая внимания на ливень стрел и сверкающие мечи обороняющихся.

Тишина воцарилась над толпой.

- Нет, Просперо, нет! - тяжелый кулак Конана обрушился на столик. - Я поеду один. Если я возьму с собой многочисленное войско, то подвергну королевство опасности. Немедийцы не забыли, как мы разбили их. Коф и Офир также не заслуживают доверия. Я поеду не как король Аквилонии - с рыцарями и уланами, а как Конан из Киммерии, известный искатель приключений.

- Но, Конан, - Просперо обратился к королю с непринужденностью, которая была принята между ними, - ты не можешь позволить себе рисковать жизнью в опасном походе. В одиночку ты, неровен час, и не достигнешь своей цели, зато во главе пойнтайнских рыцарей ты смело встретишь любого врага. Позволь ехать с тобой!

Голубые глаза Конана жестко сверкнули, и он отрицательно покачал головой:

- Нет, друг мой. Я чувствую, что должен сам вернуть жену. Помощь моих рыцарей не гарантирует мне успеха. Ты останешься командовать армией на время моего отсутствия, а Троцеро будет управлять делами королевства. И если я не вернусь через два года - выберите себе нового короля.

Конан снял с головы тонкий золотой обруч и положил на дубовый столик. Минуту он стоял, размышляя. Троцеро и Просперо больше не пытались отговаривать его. Они знали своего короля и знали также, что он всегда выбирает пути необычайные и для простых смертных - странные. Своим варварским умом, не скованным предрассудками цивилизованной жизни, он был способен отыскать решение, заведомо недоступное ни для кого другого. Перед ними стоял не только король, чью жену похитили злодеи, перед ними был воин, готовый бороться с любыми неведомыми силами, человек, который не плакал и не бился в истерике, но затаил в своем сердце ужасную ярость и непреклонную решимость.

Пожав широкими плечами, Конан нарушил тишину:

- Я еду один! Лошадь, Просперо, и одежду купца!

- Куда ты направляешься? - спросил генерал.

- В Канарию к чародею Пелиасу из Кофа. Я подозреваю, события этой ночи разыгрались не без помощи черной магии. Это летящее чудовище не было обычной птицей. Я никогда не просил помощи у колдунов, но теперь, похоже, мне понадобится совет Пелиаса.

В это самое время, приложив ухо к замочной скважине, по другую сторону тяжелой дубовой двери подслушивал какой-то человек.