Возвращение в Арден   ::   Страуб Питер

---------------------------------------------

Питер Страуб

Возвращение в Арден

“Во всех газетах, сэр, длинные статьи об убийствах. Вечно кого-то убивают, но читать я об этом не хочу”.



Чарльз Диккенс “Давид Копперфильд”

“Можно забыть все, кроме сильных запахов, они зачаровывают нас, тянут назад”.



Ричард Гроссингер “Книга клюквенных островов”

Часть первая

21 июля 1955 года

– Дело к зиме, – сказала Алисон.

– А?

– Повернуло к зиме уже месяц назад.

– Почему это?

– Какое сегодня число?

– Двадцать первое июля. Вторник.

–  Боже, взгляни на эти звезды, – сказала она. – Мне хочется сойти с этой планеты и плыть среди них.

Они с Алисон, кузены с разных концов континента, лежали рядом возле дома их бабушки в сельском Висконсине и смотрели на верхушки темных ореховых деревьев и выше, в небо. С крыльца дома плыл томный голос Орела Робертса. “Моя душа стремится к тебе, Боже”, – взывал он, и тихо смеялась мать Алисон, Лоретта Грининг. Мальчик повернул голову и взглянул сквозь стебли жесткой травы на профиль своей кузины. От нее пахло холодной свежей водой.

– Боже, – повторила она. – Так бы и летала среди них. Чувствую себя так, будто слушаю Джерри Маллигена. Ты его слышал?

Он не слышал.

– Да, тебе надо бы жить в Калифорнии. В Сан-Франциско. Не только потому, что тогда бы мы чаще виделись, но и потому, что твоя Флорида так далеко от всего. От Джерри Маллигена. Ты бы просто затащился. Прогрессивный джаз.

– Я тоже хотел бы, чтобы мы жили рядом. Это было бы здорово.

– Терпеть не могу всех родичей, кроме тебя и моего отца, – она повернула к нему лицо и улыбнулась жемчужной, останавливающей сердце улыбкой. – А его я вижу еще реже, чем тебя.

– Мне везет.

– Может быть, и так, – она опять отвернулась. Из дома доносились голоса их матерей, еле слышные за музыкой. Бабушка Джесси, угасающий центр семейства, делала что-то на кухне, и время от времени в разговор дочерей вплетался ее тихий голос. Она целый день препиралась с кузеном Дуэйном (он произносил свое имя Дю-эйн), который собирался жениться. Бабушка противилась женитьбе по причинам темным, но веским.

– Ты в прошлом году опять влип в историю, – сказала Алисон.

Он только хмыкнул, не желая говорить на эту тему. Вряд ли она поняла бы его. История была серьезной и до сих пор по нескольку раз в неделю всплывала в его снах.

– Здорово влип, так ведь?

– В общем да.

– Со мной тут тоже кое-что было. Не так, как с тобой, но достаточно, чтобы на меня обратили внимание. Я сменила школу. Ты сколько раз менял школы?

– Четыре. Во второй раз из-за того, что один учитель ненавидел меня.

– А у меня был роман с учителем рисования.

Он пристально посмотрел на нее, но не мог понять, врет она или нет. Может, и не врет.

– И они поэтому тебя выгнали?

– Нет. Они застукали меня за курением. Теперь он знал, что это правда – врать так неинтересно было не в ее правилах. Он чувствовал острую зависть и не менее острый интерес. Алисон в свои четырнадцать была уже частью взрослого мира – с романами, сигаретами и коктейлями. Она уже призналась ему в своей любви к мартини “с загибом”, хотя он понятия не имел, что такое этот “загиб”.

– Старина Дуэйн не отказался бы завести с тобой роман, – заметил он. Она фыркнула:

– Боюсь, у старины Дуэйна не так много шансов, – она лукаво прищурилась и, перекатившись на бок, повернулась к нему лицом. – Знаешь, что он вчера сделал? Пригласил меня проехаться с ним на пикапе, пока вы с матерью были у тети Ринн, и я сказала “почему нет”, и, едва мы отъехали, как он положил мне руку на колено. Убрал, только когда мы проезжали мимо церкви, – она снова фыркнула, словно эта деталь окончательно разоблачала Дуэйна как несостоятельного любовника.