Врагов выбирай сам   ::   Игнатова Наталья Владимировна

 – Вы считаете, что идеальные взаимостояния, а также связанное с ними Наложение укладываются в систему. Я не согласен с этим, но готов признать вашу точку зрения. Так почему бы вам, профессор, не открыть глаза пошире и не взглянуть на проблему с моей стороны?

– Ты разбудил их? – скучно поинтересовался Иляс Фортуна.

– Я убрал стазис.

– Они проснулись?

– Да!

– Кто первый?

– Рыцарь.

– Жаль.

– Профессор, еще не поздно все исправить. Можно просто оставить их там: маленький колдун не умеет делать пробои. А я готов отказаться от Прохладного мира: «карманов», в конце концов, предостаточно, найду себе другой дом.

– Я ценю твою жертву, Ольжех, – кисло поморщился Фортуна, – но ты преувеличиваешь опасность.

– Вы же сами считали, старый вы… В первый раз идеальное взаимостояние наблюдалось за полгода до перигея. В двадцатый день второго месяца весны. Вы помните? И снова – через полгода. Если даже мы и не знаем точно, когда родился первый из братьев, то уж насчет второго известно все вплоть до часа рождения. Двадцатое апреля года сто семнадцатого от Дня Гнева.

– И снова рыцарь первый, – не услышав собеседника, пробормотал профессор. – Ты засек время, Ольжех?

– Что?

– Время между пробуждением первого и второго?

– Когда я уходил, колдун еще не…

– И когда ты поумнеешь? Прекращай болтать и отправляйся домой, может быть, еще успеешь. Мне нужно знать точное время, ясно? Да, и по поводу влияния Братьев на космогонию… чушь, чушь и еще раз чушь! Не они, Ольжех – на них. Через них, если тебе угодно. И я уже объяснял тебе, что не использовать такие силы есть глупость непростительная. Куда большая, чем использовать их неосторожно. Все. Ступай.

Вымывшись, обсохнув и переодевшись, Артур вернулся в пещеру. Постоял над усыпальницей брата. Тот уже не лежал в чинной позе покойника. Он перевернулся на бок и сладко спал. Крепко спал, улыбаясь чему-то.

– Лентяй, – укоризненно вздохнул Артур. Сдвинул прозрачную крышку, чтобы братик, в случае необходимости, мог выбраться из своего гроба. А потом достал из стенной ниши седельные сумки и тяжелый двуручный топор в чехле из тонкой кожи.

Вытащив все это добро на солнечный свет, рыцарь бросил сумки на траву, затем расчехлил топор и придирчиво осмотрел сверкающее лезвие. Хмыкнул удивленно:

– Порядок.

Вновь надел на оружие чехол… и вскочил на ноги, прислушиваясь.

В небе кто-то голосил.

Артур отступил к дверям, перекинул топор из руки в руку, машинально оглаживая пальцами топорище.

А из безоблачной, высокой сини вывалилась с громким, протяжным воплем черная фигурка. Человек падал вниз, раскинув ноги, нелепо выставив вперед зажатый в руках клинок. И вопил, вопил, вопил.

Бросив топор, Артур перехватил крикуна в воздухе, перекатился с ним по траве, смягчая падение.

– Убьешься, придурок. – Он выдернул из рук заткнувшегося человечка тонкий кинжал. – Кто ж так летает?

– А… а как? – задохнувшись, спросил летун.

– Низко. Не спеша. И уж не с такой ковырялкой наизготовку. А если б ты на него напоролся?

– Я думал, вдруг враги.

Артур покачал головой, не глядя, бросил кинжал за спину и, потеряв к гостю всякий интерес, вернулся к своим вещам.

Гость же, напротив, с искренним восторгом проследил, как его оружие, сверкнув, описало в воздухе дугу и до середины лезвия вонзилось в стену дома. Высоко. Зря не достанешь, а и достанешь – не вытащишь. Он все-таки попробовал: поднявшись на цыпочки, добросовестно тянул и дергал рукоять, украшенную чешуйками волчьего пауропода, но кинжал как будто врос в шершавое дерево.

Оставив попытки вернуть оружие, человечек присел поодаль от Артура и, положив руки на коленки, а подбородок на руки, принялся наблюдать за рыцарем.