Обмани меня красиво   ::   Романова Галина Владимировна

Думать о нем как о возможном претенденте на роль подозреваемого Полина не могла.

Все, больше она практически ни с кем не общалась. Кровных врагов не имела. Все ее подруги остались в прежней холостой жизни. С супругами Женькиных сослуживцев Полина даже не созванивалась, ограничиваясь встречами на званых вечерах.

Кто же тогда?! Она откинула край одеяла и критически осмотрела всю себя от кончиков пальцев на ногах до самого верха, насколько позволил ей угол ее зрения. Может ли Женька желать другую женщину, имея в своей жизни ее? Хм-м, вопрос, конечно, интересный, могущий вывести ее бог знает на какие уровни рассуждений. Может, конечно же, может, потому что с мужиками в этом плане вообще все непонятно: кого они любят, а кого замуж берут, и кого потом снова любят. Но вообще-то с ней все в полном порядке. Все пропорционально, бархатисто, свежо и подтянуто. А все почему? А все потому, что три раза в неделю шейпинг, два раза — бассейн, солярий и массаж, косметологом опять же не брезгует. Откуда тут взяться времени, чтобы перейти кому-нибудь дорогу? Полина порой едва успевала вернуться домой к тому часу, когда возвращался с фирмы Женька.

Нет, надо искать где-то еще. Она тут точно ни при чем. Здесь явно кто-то копает под ее мужа: либо завистники, либо конкуренты, либо какая-нибудь тайная воздыхательница, о существовании которой они оба не подозревают. Последнее не исключалось, поскольку ее супруг был мечтой любой женщины. В нем почти все было совершенным. Не подмеченные другими шероховатости были доступны только ее глазам, и ничьим более.

Полина отыскала взглядом их свадебную фотографию в красивой рамке на стене напротив входа. Кругом розы, розы, розы. Их счастливые улыбающиеся лица, два бокала с шампанским, звон которых она слышит до сих пор. «Шикарная пара»… так все о них говорили. И даже злобная мачеха, которую они с Иркой долго и преданно ненавидели, не удержалась от комплимента. Высокие, под стать друг другу. Черты лица утонченные. Темно-русые волосы и ярко-синие глаза делали их очень похожими, в чем тоже был увиден перст божий. Одним словом, союз был идеален. Кто же тогда смеет утверждать обратное?

Полина посмотрела на часы и невольно чертыхнулась. Надо же! Ровно полчаса, аж целых тридцать минут она промучилась, думая бог знает о чем! Нет, с этим делом надо завязывать, а то еще додумается до такого, что начнет к Женьке с вопросами приставать, а это уж точно до добра не доведет.

Она откинула почти невесомый край одеяла, свесила ноги и, нашарив мохнатые теплые тапочки, пошла бродить по дому.

Ох, как она любила это делать, кто бы знал! Нет, пожалуй, Ирка точно знала. Она тоже любила прогуливаться по своей квартире. Любила вещи, которыми окружила себя и которым знала цену. Любила утренние часы безмолвия, когда никого, кроме нее, в доме нет. Любила поворковать над цветами, которых у сестер было в изобилии. И еще любила поворошить прошлое. Да-да, то самое их общее прошлое, что предшествовало теперешнему блаженному теплу, уюту и довольствию.

Их с Иркой прошлое не было полным лишений и нужды — отнюдь. В доме отца всегда водились деньги. Они всегда были накормлены и одеты. Но этот дом никогда не был им родным домом, он всегда был и оставался домом их отца, его второй жены и ее дочери. Все в нем было неприкасаемо и не принадлежало им, что подчеркивалось при каждом удобном случае. Наверное, именно поэтому всю свою сознательную жизнь сестры мечтали о собственном доме. О том самом месте, где будут полновластными хозяйками только они — и никто более. Могла ли Полина, после того, как ее мечтам суждено было сбыться, пустить все это под откос из-за какого-то дурацкого звонка? Нет, конечно же!

— Ух ты, моя хорошая! — восхищенно выдохнула она, остановившись перед огромным горшком с цветущей азалией.