Обмен времен Холодной войны   ::   Томас Росс

— А теперь я предлагаю вам вежливый шантаж.

— Мы не платим шантажистам, Маккоркл.

— Вы заплатите, или эта пикантная история будет опубликована во франкфуртской газете за подписью мисс Арндт. Она знает ее досконально, до мельчайших подробностей.

Лоб Бурмсера покрыла тонкая пленочка пота. Он пожевал верхнюю губу, вспомнил, что в бокале еще есть спиртное, и осушил его до дна.

— Так что вы можете сказать насчет Симмса и Бурчвуда?

— Эти молодые люди совершили невозможное, перехитрили похитителей и, проявив чудеса храбрости и решительности, вырвались из коммунистических застенков, пробравшись под Берлинской стеной в свободный мир.

Симмс хихикнул. Бурмсер заглянул в пустой бокал, сожалея, что поспешил опорожнить его.

— Вы хотите, чтобы мы превратили их в героев?

Симмс вновь хихикнул. На этот раз вместе с Бурчвудом.

— Побег организовали вы. Можете оставить себе все почести.

Выражение лица Бурмсера изменилось. Напряжение спало.

— Возможно, нам удастся сделать кое-что в соответствии с вашими предложениями.

— Перестаньте хитрить, Бурмсер. Я хочу получать от них весточку каждые три месяца. Возможно, буду настаивать на регулярных встречах. Эта история еще долгие годы будет сенсацией. Особенно после вашего заявления о побеге из Москвы доблестных Симмса и Бурчвуда.

Бурмсер вздохнул. Повернулся к Хэтчеру.

— Как по-твоему?

— Вариант выполнимый. Организуем утечку информации.

— Позвони в контору.

— Сначала давайте утрясем некоторые мелочи, — вмешался я. — Тогда вам не придется звонить лишний раз. Во-первых, эта берлинская авантюра обошлась мне в кругленькую сумму. Далее, полиция наверняка желает спросить у меня, каким образом в моем номере оказался мертвый Уитерби. Я хочу, чтобы вы уладили это недоразумение. И насчет денег. Кто-то взорвал мой салун, и я мог бы заставить вас заплатить за ущерб, но не стану этого делать. Потому что страховка покроет все убытки. Падильо позаботился об этом. Но я потратил наличными... — цифру пришлось брать с потолка, — пятнадцать тысяч долларов. И хотел бы получить их от вас. В мелких купюрах.

Бурмсер ахнул.

— Да где нам взять такие деньги?

— Это ваша проблема.

Он задумался.

— Хорошо. Пятнадцать тысяч. Что еще?

Я смотрел на него никак не меньше двадцати секунд.

— Запомните: я собираюсь жить долго и, так или иначе, буду приглядывать за вами. А в какой-то момент могу и передумать, лишь для того, чтобы Падильо порадовался на том свете. Возможно, желание будет импульсивным, или его обусловят какие-то обстоятельства. И я хочу, чтобы вы не забывали об этом, прыгая по ступенькам служебной лестницы. Особенно когда будете принуждать человека сделать то, чего делать ему не хочется. Думайте обо мне, мирном хозяине салуна, и гадайте, как долго я буду держать язык за зубами.

Бурмсер встал.

— Это все?

— Да.

— Они должны пойти с нами, — он мотнул головой в сторону Симмса и Бурчвуда.

— Пусть решают сами. Ваше мнение не в счет, как они скажут, так и будет.

Обдумав мои слова, он повернулся к парочке.

— Ну?

Они разом встали. Я тоже сумел оторваться от кресла. Они застенчиво кивнули мне и Фредль. Кивнул и я. Пожимать друг другу руки мы не стали. Выглядели они совсем юными и безмерно уставшими, так что я даже пожалел их.

Больше мы никогда не виделись.



Глава 22

Так вот, таких кафе, вернее салунов, как «У Мака», в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе можно насчитать не меньше двух тысяч. В них, как уже было сказано, царят полумрак и тишина, мебель не новая, но и не разваливающаяся, первоначальный цвет ковра указать уже сложно из-за сигаретного пепла и бессчетного числа пролитых бокалов, бармен настроен дружелюбно, обслуживает быстро и не обращает внимание, если вы пришли с чужой женой.