Время перемен   ::   Пузий Владимир

Последовала небольшая потасовка; в конце концов вторженец вырвался и, поскуливая, убежал наверх. Но вот звуки затихли. Тогда Он поднялся с пола (Он прилег, немного утомленный схваткой с чужаком) и тоже выбрался наверх. Кажется, Он понял, почему вторженец посмел сунуться сюда. Хоть тот и обладал трусливым характером (о чем свидетельствует столь скорое бегство), но не был уверен, что в этой пещере кто-нибудь есть. Дабы на будущее обезопасить себя от подобных визитов, Он помочился неподалеку от входа в пещерку, тем самым ставя запаховую метку: "Здесь живу я!" После этого Он вернулся к себе домой и проспал там до самого утра - лишь первые лучи солнца, пробравшиеся внутрь сквозь небольшой тоннель, да громкие звуки очередной потасовки разбудили Его. Выйдя наружу неторопливо, хотя эта неторопливость стоила Ему большого напряжения, - Он огляделся. Видимо, Его величественное появление почти не произвело впечатления на окружающих - они по-прежнему выли и набрасывались друг на друга, а кое-кто уже пировал останками своих или чужих жертв, от которых доносился неприятный запашок подпорченной солнцем падали. И в это время откуда-то сверху появились сперва звуки, а потом и запахи новые, страшные и вместе с тем манящие. - Ну, - сказал чей-то голос. - Покормим-ка наших малышей. (Разумеется, для Него, как и для остальных "малышей", голос произнес всего лишь ничего не значащий набор звуков, но... Но что-то такое уже тогда всколыхнулось в Его сознании. И потом, постепенно, день за днем, Он начинал понимать слова, их значение - и это длилось до тех пор, пока Он не заболел, - о чем будет сказано в свое время). Голос пугал и очаровывал прежде всего гармонией звуков, которые издавал. Но был еще и запах - запах добычи, крови, недавней смерти! Все, кто находился сейчас внизу, - сражались ли они или же пожирали тухлятину, или вообще только сейчас выползли из своих нор - все, как один, вытянулись в струнку и подняли головы вверх, к этому запаху. Они жаждали насыщения, жаждали отыскать то, что так притягательно пахло. Вдруг к ним скользнуло нечто темное и плоское - стелясь по земле, оно рванулось в том числе и к нему. Но Он не побежал: темное и плоское не имело ни запаха, ни звука, оно было сродни теплу, которое лишь грело и светило - и больше ничего. Зато вслед за плоским и темным сюда упал кусок мяса. Тотчас все кинулись к нему - а сверху падали другие куски, обладавшие притягательным запахом смерти, невообразимо вкусные!.. И голос, расхохотавшись, заключил: - Хор-роши, стервецы! Гляди, как накинулись. С них явно будет толк. Сильные бойцы. А другой голос добавил: - Не только. Есть среди них парочка детенышей и посообразительней, - и темное, плоское снова зашевелилось, потянувшись к Нему. Но Он тогда не обратил внимания, всецело поглощенный борьбой за кусок мяса да наблюдением за соседями (некоторые были особо озлобленны и могли напасть). Наконец мясо закончилось. Кое-кому досталось меньше, чем они хотели, и несколько голов поднялось, выжидающе глядя наверх. Но плоское и темное судорожно задергалось, а голос издал некий сиплый однотонный вскрик, так непохожий на предыдущие его звуки, и лишь потом добавил: - Вот уморы! Они проморгали свою долю и надеются, что им дадут еще! - Так бывает всегда, - безразлично заметил другой голос. - Всегда найдется пара-тройка слабаков - и вот увидишь, они никогда отсюда не выйдут. И хотя Он тогда еще не понимал слов, Он вскоре увидел. Те, кто остался без мяса, не все были слабаками - некоторые просто слишком уж увлеченно сражались друг с другом, когда сверху начали бросать пищу, и поэтому они поздновато сообразили что к чему. Такие (а их было большинство) в следующий раз не зевали, хотя оставались не менее агрессивными, чем прежде. Их Он не понимал.