Время перехода   ::   Фостер Алан Дин

Судя по положению луны, было три или четыре часа утра.

Неподходящее время для пробуждения добропорядочного гражданина, и уж вовсе не удачный час для прогулок по заледеневшим цветам в тапочках на босу ногу. В этом призрачном лунном свете певец в пуховом халате являл собой нелепое зрелище, хотя видеть его могли лишь ночные летучие ящерицы да фосфоресцирующие древесные пресмыкающиеся.

Подойдя к дереву чародея, он задержался и заглянул в окно гостиной.

Там царила тьма – значит, вряд ли это вечеринка. За стеклянной крышей лаборатории ничего любопытного тоже не обнаружилось.

Не исключено, что это всего лишь очередная склока мага с фамулусом, угрюмо подумал Джон-Том, а я, как дурак, выбрался из теплой постели и покинул теплую женщину, чтобы узнать, что драчуны улеглись спать как раз перед моим появлением. Ну, раз уж он здесь, надо хоть тщательно все проверить, чтобы развеять опасения Талей.

С тем юноша и пошел вокруг дерева. От исполинского ствола в землю под небольшим углом уходил толстый – в половину человеческого роста – корень. Сбоку в нем виднелась дверь, запертая на массивный висячий замок, но вела она не в погреб под корнями, а в заднюю часть кухни чародея.

Пара подходящих аккордов на дуаре – и замок открылся. Заклинание сработало бы скорее, но Джон-Том никак не мог его запомнить. Распахнув дверь, он заглянул внутрь. Света по-прежнему не было, но на этот раз вроде бы донесся приглушенный рокот беседы, говорящих было несколько, и тон их далек был от дружелюбия. К важному рассудительному голосу Клотагорба примешивался визгливый говорок Сорбла, но слышны были и чужие голоса.

Чародеям время от времени случается принимать гостей в неурочный час, но подобные встречи всегда происходят не в кухне, а в гостиной.

Джон-Том заколебался и даже собрался было сходить за боевым посохом из таранного дерева, но передумал. Раз уж отказался взять его, то, вернувшись, выставит себя перед Талеей дураком. К тому же, имея при себе дуару, он не нуждается ни в каком оружии.

Ощупью спустившись по ступенькам в глубь Древа, он оказался в кладовой, забитой запасами консервированных раков и водорослей, бутылками и банками со специями, приправами и соусами и множеством всевозможных яств, предназначенных для услаждения утонченного вкуса двухсотпятидесятилетней черепахи.

Осторожно открыв дверь кладовки, Джон-Том оглядел кухню, озаренную слабым сиянием светильной колбы. Голоса из глубины дома доносились теперь намного отчетливее. В конце узкого коридора направо находилась лаборатория, а прямо – столовая. Тихонько прикрыв за собой дверь, юноша на цыпочках обогнул плиту, ставшую для филина Сорбла местом отбывания ежедневной каторги, и прижался к перегородке между кухней и столовой.

Слова зазвучали совершенно отчетливо, и интонация была отнюдь не вежливой.

– Где оно?! Колдун, мне надоело без конца задавать один и тот же вопрос!

Прижав дуару к груди, Джон-Том тихонько приоткрыл дверь. Светильные колбы в столовой горели в полный накал, и происходящее было видно совершенно отчетливо. Сорбл с плотно прижатыми к бокам крыльями был прикручен к стулу, когтистые лапы спутаны веревкой, клюв перевязан.

Клотагорба привязали к другому стулу посреди комнаты, отодвинув обеденный стол в сторону.

Упрямому колдуну противостояла троица, по виду которой легко можно было заключить, что подобные типы вряд ли способны поддержать приятную беседу на вечеринке. Один из них, высокий мускулистый волк, опершись о рукоять боевого топора, ковырял в зубах, поблескивая единственным глазом. В другой глазнице сверкал большой золотистый топаз, бросая на стены желтые, как моча, блики.

Рядом с ним сидел, развалившись в кресле, большой виверровый кот.