Время прибытия   ::   Леженда Валентин

Марк Степановский… эхе-хех, жизнь этого человека достойна целой книги, а не маленького фрагмента в каком-то там романе. Но ничего не поделаешь, ограниченные объемом и не желающие (упаси Боже) утомить соскучившегося по действию читателя, мы будем говорить только по существу, придерживаясь строгой исторической хронологии и здравого смысла.

М-да.

Марк Степановский был ребенком из неблагополучной семьи, родители его не любили и вследствие этого часто били (хм, хотя и в рифму, но по сути).

Отцу маленький Марк постоянно напоминал своей рыжей шевелюрой соседа по лестничной клетке, а матери до него не было никакого дела, поскольку та постоянно находилась в разъездах, ибо пела в хоре под руководством Эполита Поликарповича Самодурова, исполнявшем нанайские народные песни.

Надо сказать, что вследствие этого Марк Степановский всю жизнь ненавидел все связанное с хоровой музыкой, и в особенности с народной нанайской, а один раз он даже был задержан доблестной милицией на несколько суток за избиение чукчи, который после выяснения причин и обстоятельств драки оказался обыкновенным калмыком. Но к сути данного повествования это обстоятельство почти (да, почти) не относится.

Отец Степановского был профессиональным шулером и потому входил в низшие круги преступного мира, куда и направил свои стопы после совершеннолетия молодой Марк.

Немного поколебавшись и прикинув свои физические возможности (а там было что прикидывать), Степановский подался в рэкет. Явление столь же древнее, как и известная женская профессия.

На сей плодотворной ниве Марк несказанно преуспел, избрав своей стихией городские рынки. Бабок с торговцев он снимал (сбивал, пробивал, выбивал — нужное подчеркнуть) достаточно много, за что и получил от них прилипшую на всю жизнь кличку — Жлоб.

В принципе профессия Степановскому нравилась, ведь рэкетиры — это вполне нормальные пацаны и они всегда приходят на выручку… была бы, как говорится, выручка.

Но не будем вдаваться в подробности этого неблагородного бизнеса, а отметим только, что в своей структуре Степановский был дока и благодаря деловым качествам, прочно соседствующим в нем с физическими, смог многого на известном поприще достичь, апофеозом чего явился абсолютный контроль Центрального городского рынка.

С детства укоренившаяся в нем ненависть к малым азиатским народам привела к тому, что на Центральном рынке было практически невозможно купить хурму, дыни, арбузы, апельсины и мандарины. Но на такую мелочь Марк особого внимания не обращал, утверждая, что “черножопых и косоглазых на его рынке никогда не будет”, и спорить с ним по этому поводу, естественно, никто не решался, опасаясь за свое драгоценное здоровье.

Но мы отвлеклись, а наши герои тем временем уже приблизились (если вы помните) к громадному трейлеру, чье содержимое охранялось большим количеством агрессивно настроенных братков Степановского.

Размеры трейлера внушали уважение.

Степановский остановился рядом с прицепом грузовика и похлопал рукой по могучему, в человеческий рост, колесу.

— Товар здесь, — улыбнувшись, сказал он, — позавчера из-под Брянска доставили. Воротилов кивнул.

— Деньги, надеюсь, у тебя с собой, — продолжил рэкетир, — я и так уже прилично поистратился — восемь экскаваторов эту штуку откапывали.

— Поточные расходы я возмещу поверх основной суммы, — ответил Воротилов, — не кипишуй, Марик, показывай красотулю.

— Хозяин-барин, — Степановский хлопнул в ладоши. — Клоп, Зубочистка, быстро открывайте фургон.

Братки из команды рэкетира засуетились, забегали. Лязгнули тяжелые засовы, и дверцы с тоскливым стоном разошлись в стороны.

Внутри прицепа горел яркий свет.