Оборотная сторона полуночи   ::   Шелдон Сидни

Им судьбой начертано завоевать весь мир и установить мировое господство.

Через две недели город нельзя было узнать. Повсюду появились немецкие надписи и вывески. Статуи национальных героев Франции были сброшены с пьедесталов, и на всех административных зданиях развевались знамена со свастикой. Стремление немцев искоренить все французское доходило до абсурда. Даже на водопроводных кранах французские слова chaud 7 и froid 8 заменили на heiss 9 и kalt 10 . Нацистская солдатня взорвала памятники Лафайету, Нею и Клеберу. На могилах теперь писали: «Gefallen fur Deutschland» 11 .

Немецкие оккупанты весело проводили время. Обилие французских блюд, подаваемых под множеством соусов, приятно отличалось от военного пайка. Солдаты не знали и не хотели знать, что Париж – это город Бодлера, Дюма и Мольера. Боши воспринимали его как яркую, щедрую, размалеванную шлюху, высоко задравшую юбку, и они изнасиловали ее, каждый по-своему. Штурмовики заставляли французских девушек ложиться с ними в постель, иногда даже под угрозой смерти. Германские руководители типа Геринга и Гиммлера изнасиловали Лувр и богатые частные коллекции, которые с ненасытной жадностью конфисковывали у новоиспеченных врагов рейха.

В период этого кризиса широкие масштабы во Франции приобрели коррупция и оппортунизм. Но и героизм народа достиг небывалого размаха. Важным секретным оружием подполья стало управление пожарной охраны, которое во Франции находится в ведении армии. Немцы конфисковали у французов десятки зданий и использовали их для нужд армии, гестапо и различных министерств. Местонахождение этих зданий, разумеется, ни для кого не было секретом. В подпольном штабе Сопротивления в Сан-Реми тщательно изучили по карте расположение каждого из них. Затем боевикам давались конкретные задания. На следующий день мимо нужного объекта проезжала машина или на вид совершенно безобидный велосипедист, и в окно немецкого учреждения бросалась самодельная бомба. Разрушения от нее оказывались небольшими. Однако вся хитрость состояла в том, что следовало дальше.

Немцы вызывали пожарную команду, чтобы погасить огонь. При пожаре во всем мире принято полностью доверяться специалистам. В этом смысле Париж не был исключением. Пожарные врывались в здание и с помощью брандспойта и топора крушили все вокруг, включая, если позволяли обстоятельства, и собственные зажигательные бомбы. Таким образом подполью удавалось уничтожать бесценные немецкие документы, хранившиеся в штабах вермахта и гестапо. Высокому германскому командованию понадобилось шесть месяцев, чтобы сообразить, в чем дело, но к этому времени немцам уже был нанесен непоправимый ущерб.

В городе не хватало всего, от еды до мыла. Не было бензина, мяса и молочных продуктов. Немцы конфисковывали любой товар. Магазины, торгующие предметами роскоши, оставались открытыми, но их посещали только солдаты, которые расплачивались оккупационными марками. Они ничем не отличались от обычных, если не считать отсутствия белой полоски по краям и подписи под обязательством о возмещении их стоимости.

– Кто же обменяет их нам? – жаловались владельцы французских магазинов.

На это немцы издевательски отвечали:

– Английский банк.

Однако страдали не все французы. Те, у кого были деньги и связи, всегда могли воспользоваться черным рынком.

В условиях оккупации жизнь Ноэлли Пейдж мало изменилась. Она работала манекенщицей в фирме «Шанель» в старинном здании на рю Канбон. Оно было построено из серого камня и снаружи выглядело совсем обычным, но внутри было оформлено богато и красиво. На войнах наживаются многие. И в этой войне появилось немало людей, мгновенно ставших миллионерами. Так что клиентов хватало.