Вверх по светлой реке   ::   Фармер Филип Жозе

Все эти изменения заставляли Дэвиса верить в то, что Фостролл начал обретать ясность ума.

Но в руке у него по-прежнему торчала удочка, а себя он, как и раньше, называл "мы". Француз настаивал на том, что употребление слова "я" порождает искусственную разницу между субъектом и объектом, что каждый из людей есть частичка группы под названием "человечество" и что эта группа -- не более чем частичка беспредельной вселенной.

Его "мы" включало в себя и "Великого Уби", то есть Бога, а заодно все то, что не существует, но может быть названо, плюс прошлое, настоящее и будущее. Последнюю триаду он считал неделимой.

Фостролл раздражал, гневил и вызывал отвращение Дэвиса. Но по какой-то непонятной причине Дэвис одновременно испытывал к нему нечто вроде нежности и невольного восхищения. Возможно, причиной тому было то, что француз тоже искал Абсолютную Реальность, Истину. Правда, их представления в этом вопросе весьма различались.

Дэвис дождался, пока француз посмотрел на него, поднял руку к лицу и пошевелил пальцами. Фостролл слегка кивнул, поняв сигнал, но продолжил оживленный разговор на эсперанто. Через несколько минут он встал, потянулся и заявил, что идет на рыбалку. К счастью, никто не предложил составить ему компанию. Дэвис встретился с ним на берегу Реки.

--Так что мы задумали? -- спросил он по-английски.

--Сегодня ночью Ивар хочет бежать. Я иду с ним, и Энн тоже. И ты приглашен. Но ты должен быть совершенно трезв.

--Что? Да ты шутишь!

--Не смешно.

--Мы иногда бываем навеселе, но никогда не напиваемся.

--Кончай паясничать. И никаких фокусов сегодня. Ивар сказал, что, если ты напьешься, он тебя убьет, и это не пустая угроза. И ты знаешь, что нам грозит, если нас поймают. Так ты с нами или нет?

--Да, мы отправимся с вами, хотя ответ на Великий Вопрос, на недописанную часть формулы, может находиться и здесь, в этой жалком сосредоточении неуверенности и нестабильности, а не вверх по Реке, как мы надеемся.

--Тогда слушай, что предлагает Ивар...

Фостролл выслушал его, не прерывая, что бывало с ним редко, затем кивнул:

--Мы считаем, что этот план не хуже любого, а может быть, даже и лучше. Но это не означает, что у него есть хоть какие-то достоинства.

--Прекрасно. Тогда встречаемся в полночь у Скалы Многих Лиц.-Помолчав, Дэвис добавил:-- Не знаю, почему Ивару так хочется тащить с собой Энн Пуллен. От нее одни неприятности, к тому же она шлюха.

--Ага! Раз мы ее так ненавидим, то, должно быть, любим!

--Чушь! -- фыркнул Дэвис.-- Она презренная, злобная, вздорная женщина, низшая из низких. По сравнению с ней Великая Вавилонская Шлюха покажется просто святой.

Фостролл рассмеялся.

--А мы считаем,-- сказал он,-- что она душа, у которой хватало и хватает силы интеллекта и характера, чтобы освободиться от обязательств и ограничений, наложенных мужчинами на женщин еще с начала времен -- или, возможно, чуть позднее. Она щелкает пальцами под прищемленным носом бога, которому ты поклоняешься, и перед сморщенными пенисами мужчин, которые в него верят. Она...

--Ты будешь гореть в аду, как сгорает спичка, и в этом у меня сомнений нет,-- процедил Дэвис, прищурив голубые глаза и сжав кулаки.

--Много спичек не сгорит, потому что их всегда не хватает. Но я согласен с последними словами бессмертного Рабле: "Занавес! Фарс окончен! Я отправляюсь на поиски огромного "может быть"". Если мы умрем окончательно и навсегда, пусть будет так. В аду не хватит огня, чтобы сжечь нас всех.

Дэвис безнадежно развел руками:

--Я буду молить Господа о том, чтобы он заставил тебя увидеть ошибки в твоих убеждениях, пока для тебя еще не все потеряно.

--Благодарим тебя за доброе пожелание, если он доброе.

--Ты непробиваем.

--Нет. Непроницаем.

И Фостролл зашагал прочь, оставив Дэвиса размышлять над смыслом сказанного.