Один против всех   ::   Седов Б. К.

Я пошел быстрее, потом побежал, ожидая, как выстрела, грозного окрика Вашингтона, но чернокожий опричник Черных исчез, растворился в немецких кустах, чтобы оттуда оберегать наш со Светланой покой и безопасность.

Светлана сидела на скамейке, и я уже видел, как она бледна и что волосы у нее уложены неопрятно, кое-как, и дрожат пальцы, держащие сигарету, и беззвучно шевелятся губы, словно она повторяла заученный текст или молилась о чьем-то здравии или спасении.

- Света! - сказал я негромко, уже стоя прямо перед ней, закрывая собой памятник, людей, идущих по дорожкам сквера…

Светлана подняла глаза, невероятные, огромные, в которых тотчас отразился я, по одному «я» в каждом глазу, блестящем от слез и усталости, пришедшей с непреходящей душевной болью.

- Леша! - тихо сказала она и медленно повалилась вперед, на песок, где лежала выпавшая из пальцев сигарета.

Я подхватил ее за худые плечи, поднял почти невесомое тело, прижал к себе, чувствуя, как она дрожит…

- Света, Света, - шептал я, осторожно усаживая ее на скамейку, и, склонив голову, поцеловал ее в губы.

Она с трудом подняла тяжелые, набухшие от слез веки, улыбнулась одними губами и снова закрыла глаза, покойно положив мне голову на плечо.

- Они Пашу убили, ты знаешь? - спросила она чуть слышно.

- Знаю, - вздохнул я, - они много чего плохого сделали…

- Да, - она тоже вздохнула.

- Тебя обижали?

- Нет, не очень… Баба эта противная, дерется. А так - ничего…

Я понял, что она говорит о Жанне Исаевой и тихонько выругался.

- Вот, вот, - услышала меня Светлана и улыбнулась уже весело, по-настоящему.

Я осторожно провел ладонью по ее лицу, вытирая соленую влагу слез и крепко прижался губами к ее губам, мягким и властным, послушным и нетерпеливым, жадным и отзывчивым, и так мы сидели долго-долго под неподвижным взглядом гения немецкой культуры, который он вперил в нас, навсегда повернув голову в сторону нашей скамьи.

* * *

- Кастет, время! - донесся откуда-то по-вертухайски злой голос Вашингтона. - Хозяин ждет, пошли!

Я напоследок поцеловал Светлану. Получилось неудачно - в лоб, потому вернулся, обнял, прижался к распухшим губам, прошептал:

- Я скоро!

Поцеловал нежно, как ребенка, и быстро, не оборачиваясь, пошел вслед за злым чернокожим слугой кровожадного «хозяина».

Романов-Черных ожидал меня на соседней аллейке, неторопливо расхаживая под кронами гамбургских буков. Увидел меня, улыбнулся, остановился, ожидая, когда я подойду.

- Как Светлана? Не очень на нас обижается? - заботливо спросил он. - Пусть не думает, моральный ущерб я компенсирую, деньги, слава Богу, есть…

Я промолчал.

- Ладно, не сердись. Сейчас мы все в одной лодке, и ты, и я, и Светлана, так что веди себя как член большой и дружной команды, уходящей в опасное плаванье, скажем, открывать Новый Свет… Скоро ты в Россию поедешь и не один, со Светланой, думаю, так тебе поспокойнее будет. Задание я тебе дам серьезное, поэтому мне важно, чтобы ты был в форме и ничто внешнее не отвлекало тебя от дела. Жаль, конечно, что женщина играет в твоей жизни такую важную роль, но мне это, согласись, на руку…

- А ты не боишься, что я пошлю тебя на хрен со всеми твоими планами и начну жить просто и честно, без всяких криминальных заморочек? Они у меня уже вот где стоят, - я чиркнул ладонью по горлу. - Честно, не хочу, надоело!

Черных рассмеялся.

- А я себя подстраховал, да и тебя тоже, чтобы ты по глупости или постыдному женолюбию не совершил никаких нехороших поступков. Сейчас мы с тобой поговорим, потом ты вернешься к Светлане и пойдете вы, я думаю, в гостиницу и непременно захотите заняться любовью… Так вот, когда будешь раздевать свою ненаглядную, обрати внимание на шрам у нее на спине, слева, ближе к попке. Небольшой такой шрам, почти незаметный, а время пройдет - его и вовсе не видно будет. Там ампула вшита. С цианидом. И крошечный такой чип японского производства, нанотехнологии и все такое прочее.