Взлетная полоса   ::   Беляев Александр

Перед его глазами все еще полыхало яркое пламя пожара. Он еще ощущал на своем лице его жар, слышал потрескивание горящих бревен, а потом и грохот взрыва цистерны. И как-то совершенно нелепо выглядел сейчас на фоне всего этого его сердитый комбат. Майор явно нервничал. И в другое время, в другой ситуации наверняка сумел бы передать свою нервозность и Кольцову. Но теперь его высокий, резковатый голос почему-то вдруг показался Кольцову просто смешным. Он не только не взвинтил капитана, а, наоборот, остудил его, успокоил.

-- Дело там одно было, товарищ майор, -- подавив ухмылку, объяснил Кольцов. -- Железнодорожникам пришлось помочь.

-- Я так и знал! -- всплеснул руками Семин. -- Железнодорожникам! Колхозникам! Всему белому свету! Да когда же вы, Кольцов, станете настоящим военным человеком? Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!

Кольцов козырнул. "А зачем еще рапорт? -- подумал он. -- Я и тут могу все рассказать подробно". Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.

Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за `c*c. Взгляды их встретились.

-- Все закончили? -- очень спокойно спросил Ачкасов.

-- Так точно, товарищ генерал, -- ответил Кольцов.

-- Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о "Сове"?

-- Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно: -- начал Кольцов.

-- Как более удачно?

-- Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, -- объяснил Кольцов. -- Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до ее еще километра два, а на поверку выходит -- она совсем рядом.

-- И контрольным замером можете это подтвердить? -- спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.

-- Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!

-- Сквозь туман "Сова" пока видеть не научилась, -- сказала женщина.

-- Вот и я о том же, -- согласился Кольцов. -- Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости "Совы" слишком велико мертвое пространство.

-- Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, -- заметила женщина.

-- А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся:

-- Продолжайте, капитан, продолжайте, -- попросил Ачкасов. -- Все, что вы говорите, очень важно.

-- Так я и говорю: не приживется в этом варианте "Сова" в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.

На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.

-- Вот как?

-- Так точно.

-- А ваши офицеры так конкретно не высказывались, -- заметила женщина.

-- А мы, простите, -- обернулся к ней Кольцов, -- хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.

Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие: "А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша "Сова" при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?" -- подумал Кольцов.

-- В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, -- сказала женщина.