Бар Либерти   ::   Сименон Жорж

«Его убили, а две женщины…»

Света люстры явно не хватало, и внимание Мегрэ привлек включенный в розетку торшер с огромным абажуром из розового шелка. Едва он зажегся, как комната сразу приняла нормальный вид.

«Во время войны Браун работал на разведку…»

Ни для кого не секрет. Вот почему местные газеты, которые он просмотрел в поезде, так и вцепились в это дело. Шпионские истории всегда отмечены для широкой публики особой таинственностью и значимостью.

Не трудно представить, какими идиотскими заголовками пестрели полосы газеты:

НИТИ ТЯНУТСЯ ЗА РУБЕЖ.

НОВОЕ ДЕЛО КУТЮПОВА?..

ДРАМАТИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА ЖИЗНИ ТАЙНОГО АГЕНТА.

Одни журналисты узнавали почерк чекистов, другие — методы британской Интеллидженс сервис.

Мегрэ огляделся, не понимая, почему это вдруг ему стало неуютно. И понял. Из окна от застывшего моря повеяло прохладой. Он встал и задернул шторы.

«Так, так! А в этом кресле с подушками, несомненно, сидела женщина за каким-нибудь рукоделием…»

Рукоделие и впрямь отыскалось — вышивка на маленьком столике.

«Другая сидела в том уголке».

А вот и книга: «Личная жизнь Рудольфе Валентине»…

«Теперь не хватает только Джины с матерью…»

Внимательно приглядевшись, можно было заметить легкое покачивание воды возле прибрежных скал. Мегрэ снова взялся за фотографию с отметкой фотографа из Ниццы.

«Чем меньше шума, тем лучше!»

Иначе говоря, от него требовалось как можно скорее разузнать правду и разом оборвать все досужие разговоры журналистов и населения.

Послышался шум шагов по гравию дорожки в саду.

И через несколько мгновений из прихожей донесся низкий и довольно мелодичный звон колокольчика. Мегрэ отправился к двери и, открыв ее, увидел перед собой двух женщин и мужчину в полицейской Фуражке.

— Вы можете быть свободны… Я займусь ими. Входите, сударыни!..

Полное впечатление, что он принимает гостей. Мегрэ еще не успел как следует разглядеть их лица, но ему в нос уже ударил сильный аромат мускуса.

— Надеюсь, вы наконец поняли… — заговорила одна из женщин слегка дрогнувшим от волнения голосом.

— Черт возьми!.. — перебил ее Мегрэ. — Входите скорей… И устраивайтесь поудобнее.

Женщины вошли в дом, и комиссар смог их наконец рассмотреть. Испещренное морщинами лицо матери покрывал толстый слой белил и румян. Старуха остановилась в центре гостиной и оглядывалась, будто хотела убедиться, что ничего не пропало.

Вторая, помоложе, вела себя более настороженно: изучающе поглядывая на Мегрэ, она поправляла складки на платье и с деланным кокетством улыбалась.

— А это правда, что вас специально прислали из Парижа?

— Снимайте пальто, прошу вас… И присаживайтесь, где вам привычнее.

Женщины еще никак не могли сообразить, чего от них хотят. Чувствовали себя чужими в собственном доме. И боялись подвоха.

— Посидим, потолкуем втроем…

— А вы что-нибудь уже узнали?

Старуха резко оборвала дочь:

— Не болтай лишнего, Джина!

Честно говоря, Мегрэ до сих пор никак не удавалось настроиться на серьезный лад.

На мать, несмотря на обильную косметику, было просто страшно смотреть. А пышнотелая, даже, пожалуй, чересчур, дочка, обтянутая темного цвета шелками, тщетно силилась изобразить образ роковой женщины.