Щит побережья   ::   Дворецкая Елизавета

С крыши сарая он видел, как от перевала к усадьбе проехал Кнёль Берестяной Короб со своими людьми, и вид у них был такой, как будто за ними гонятся великаны. Страшенные фьялльские великаны, уродливые, рябые и в придачу одноглазые, о каких недавно рассказывал корабельный мастер Эгиль Угрюмый. Но уже в следующее мгновение здравомыслящий Даг подумал не о великанах, а о раудах или фьяллях, которые, по совести говоря, гораздо хуже. Потому что существуют на самом деле.

— А Кнёль видел на Седловой горе тролля! — взволнованно доложила Хельга, когда Даг оказался рядом с ней на каменистой россыпи, устилавшей побережье вокруг усадьбы. — Жуткий настоящий тролль выскочил прямо из-под земли и отнял у них лошадь. Он бы и из людей мог кого-нибудь съесть, только они убежали. Представляешь! У нас завелся тролль!

Хельга была так откровенно счастлива этим событием, нарушившим мирное и довольно серое течение будней усадьбы Тингфельт, что Даг вздохнул, не собравшись с силами для упрека. Невысокая ростом, Хельга затылком едва доставала ему до плеча, но поскольку не умела стоять спокойно, а все время подпрыгивала и порывалась куда-то бежать, она занимала в пространстве как бы больше места, чем на самом деле. Сейчас, рядом с неподвижно стоящим братом, она и правда казалась ручейком, вьющимся вокруг кремневого утеса. Лица брата и сестры были почти одинаковыми — с правильными чертами, серо-голубыми глазами, свежим румянцем на щеках и прямыми носами, бодро устремленными вперед, — зато выражение их сильно отличалось. Лицо Хельги было подвижно и часто менялось: от любопытства к изумлению, от недолгого раздумья к пылкости, немедленной готовности куда-то бежать и что-то сделать. Даг был гораздо спокойнее: он умел решать быстро, но предпочитал не принимать поспешных решений без необходимости. А необходимость такая возникала нечасто, потому что Дагу хватало ума обо всем подумать заранее. Он был старше сестры всего на два года, но порою смотрел на нее как на маленького ребенка.

— Тебе сколько лет? — после легкого вздоха спросил он, когда Хельга, изложив свои новости, ждала ответа.

— Шестнадцать, — осторожно ответила она, с подозрением косясь на его спокойное, чуть удрученное лицо.

— Когда нашей бабушке было шестнадцать, она уже была замужем и вела хозяйство большой усадьбы, — наставительно напомнил Даг. — А у деда в дружине уже тогда было сорок человек, да два корабля, да стадо… Ну, не помню, сколько всего, но много. А ты на себя посмотри. Где какая птица зачирикает, ты сразу подхватываешь. Ну, сама подумай, какие у нас тут тролли?

Хельга смущенно отвела глаза. Упреки в легкомыслии были ей знакомы, но что же можно с собой поделать? Никто сам себе не творец, как сказала бы бабушка Мальгерд…

— А бабушка сказала, что из-за этой войны все может быть! — обрадованная новой мыслью, Хельга вскинула глаза на брата. — Что война все перевернула вверх дном и теперь вся нечисть пойдет на нас.

— Хельга, не болтай! — серьезно, даже с досадой попросил Даг. Стараясь не подавать вида, он порядком измучился мыслями о близкой войне. — Нечисть, конечно, никакая на нас не пойдет, но не надо болтать. В мире достаточно много настоящих бед, не стоит их выдумывать.

Хельга вздохнула. Переменчивая, как тени на воде, она была очень чувствительна к настроению других, особенно к настроению Дага. С самого рождения они были неразлучны, и Хельга привыкла воспринимать Дага как неотъемлемую, умнейшую и лучшую часть себя самой. Видя, что он серьезен и мысли его улетели к чему-то далекому и не слишком приятному, она погрустнела, вздохнула несколько раз, словно сожалея о своем легкомыслии и молчаливо обещая исправиться. Обещать это вслух не позволяла совесть — все равно не выйдет.