Однажды в России   ::   Столяров Константин

- Предвидя возражения, коих, впрочем, не последовало, он дважды хлопнул ладонями по подлокотникам. - Вы играете роль и все, тогда как я одновременно и автор сценария, и режиссер-постановщик фильма. Ведь так, а?

Маразм крепчает! - про себя подытожил его речь Вороновский. Скупые по натуре люди в преклонном возрасте, как правило, скаредничают все безудержней, доводя жадность до абсурда, подобно Гобсеку у Бальзака. Но маэстро не назовешь отъявленным скупердяем - по крайней мере еще год тому назад этот его пунктик не бросался в глаза. А прежде...

Из нескольких независимых друг от друга и вполне достоверных источников Вороновский знал, что в конце сороковых годов этот старик, а тогда - мужчина в расцвете лет, по заслугам считавшийся воротилой подпольного бизнеса, недрогнувшей рукой швырнул с Дворцового моста в невские воды жестяную банку из-под паюсной икры, доверху наполненную бриллиантами и изумрудами. Швырнул только потому, что в этот момент ему померещилось, будто за ним следят. Всего лишь померещилось. И если впоследствии он упоминал о выброшенной банке, то без тени сожаления, с эдакой снисходительной усмешкой в уголках рта - мол, куда вам, нынешним, до нас, могикан! Да, вот так проходит земная слава, как некогда говаривали древние римляне. Неужели и он, Виктор Вороновский, когда-нибудь превратится в такого же старого пердуна с гобсековским комплексом? Брр! Пауза затягивалась.

- Придется привлечь к делу Григорянца,- нарушил молчание старик. - Он работает не хуже вас.

Нелепо искать подвох - старик действительно не помнит, что уже заводил эту дурацкую пластинку семь или восемь раз подряд, решил Вороновский, откидываясь на спинку кожаного дивана и с хрустом потягиваясь. Стоит ли доживать до глубокой старости, если тебя ждет дряхлость и амнезия?

- Григорянц скромнее Вороновского, он возьмется за двадцать пять процентов, - тихо, точно думая вслух, вымолвил старик. - Возьмется, еще и в ножки поклонится.

Едко усмехнувшись, Вороновский нараспев проговорил:

- Распалась связь времен...

- Что распалось? - не понял старик. - Вы о чем?

- О вас, маэстро. Давненько, вижу, не перечитывали Вильяма Шекспира?

- При чем тут Шекспир, когда разговор идет о Григорянце?

- Изволите путать прошлое с настоящим,- насмешливо заметил Вороновский. За малым дело стало: ваш скромник Григорянц выйдет на свободу эдак годика через полтора, а то и позже. Или его амнистировали, а я об этом ничего не слышал?

- Кто все продумал, просчитал, состыковал одно с другим? - с обидой вопрошал старик, вовсе не обескураженный тем, что попал впросак.- И слышать, как настаивают на...

- Настаиваю: или половина, или я в эти игры не играна - жестко перебил Вороновский и глазами указал на кейс у его ног. - Можете забирать ваш реквизит, товарищ режиссер-постановщик, он же автор сценария.

- Издеваетесь? Плюете на меня, на мой труд?

- Видите ли, достопочтенный...

- Без имен! - пискливо вскрикнул старик.

- О Господи! Послушайте, маэстро, сколько можно твердить одно и то же: ни КГБ, ни милиция мною вообще не интересуются и своих "жучков" ко мне в квартиру не ставят. Тайком же записывать наши задушевные беседы на магнитную пленку мне незачем: я всецело полагаюсь на память, плюс еще прибегаю к вашей мудрости. Черпаю ее горстями, словно томимый жаждой путник у ручья с ключевой водицей. Для пущей убедительности Вороновский выпрямился и жестом показал как. Удовлетворены?

- Осторожность никогда не бывает лишней, - назидательно проронил старик.

- Согласен. И что планировщик вы хоть куда - тоже согласен. Во всяком случае, за мои сорок два года второго такого я не встречал, не доводилось, признал Вороновский. - Но гонорар по-прежнему делим поровну, иначе я отказываюсь.