Ход мамонтом   ::   Выставной Владислав

Словом, он, наконец, ощутил, как некие незримые ниточки потянулись отсюда в далекий Токио.

Теперь же, под дулом пистолета, Акира вновь ощутил себя в чужом, непонятном и злом мире. Он поймал себя на мысли, что старается запомнить это ощущение и представить, как он перенесет его в образы очередного фильма. Профессионализм брал свое, даже в этой нелепой и страшной ситуации.

Незнакомец же явно профессионалом не был. По его одутловатому лицу обильно стекали капельки пота. Он был в замешательстве. Он хотел нажать на курок и никак не мог этого сделать.

Выйдя из оцепенения, Акира осторожно, с натугой сказал:

— Сто вам нузно? Деньги? Подоздите, я достану коселек…

— Нет, — прохрипел неизвестный.

Он потоптался, будто стараясь стать поустойчивее. На его лице на мгновение промелькнула задумчивость, словно он вел внутренний диалог, а затем задумчивость сменилась озверением. И Акира понял, что тот сейчас выстрелит прямо ему в голову.

Некоторые иностранцы, почему-то, считают, что все поголовно жители Страны Восходящего Солнца должны владеть каратэ или, хотя бы, мастерством драк на катанах. Сам Акира всегда посмеивался, когда слышал о таких стереотипах, а теперь ощутил, что делал это зря. Будь на его месте пусть даже посредственный боец, он, наверняка, разобрался бы с этим неопытным маньяком. Но Акира был художником и противопоставить пуле ничего не мог.

А еще он очень хотел жить. Ведь у него осталось столько идей, столько планов! И сейчас, когда его работа настолько востребована, когда результатов его труда ждут миллионы восторженных глаз, какой-то кретин хочет пристрелить его в грязной подворотне чужого города чужой страны.

И за что?! Деньги ему не нужны. Может, он ненавидит анимэ? Или японцев?..

Акира увидел, как двинулся указательный палец в стремлении прижать спусковой крючок к рукоятке, и отчаяние лишило его сил.

Однако где-то там, где создаются судьбы, решено было, видимо, что слишком проста такая гибель для автора судеб чужих, пусть даже и рисованных в довольно стилизованной форме. Где-то рядом оглушительно бабахнуло (москвичи, очевидно, устраивали фейерверк — как обычно, безо всякого разумного повода), и рука убийцы дрогнула. Пуля врезалась в стену в нескольких сантиметрах от головы Акиры, и больно брызнувшие по щеке осколки кирпича вывели его из ступора. Акира кинулся вперед головой и сбил убийцу с ног. Пистолет вылетел из его руки и исчез в темноте. Следом исчез Акира…

— Господин милицейский, есе раз говорю вам — я не знаю, сто ему от меня было надо, — устало говорил Акира.

Он уже отчаялся получить хоть какую-то помощь в выяснении обстоятельств странного нападения. Теперь его беспокоило другое — как бы самому не навлечь на себя интерес местных властей, отношение которых к собственным обязанностям вызывало недоумение. Будто бы их главной целью была не борьба с преступностью, а убеждение самих себя в том, что никакой преступности вокруг нет, а любое происшествие — это недоразумение, не стоящее лишнего беспокойства, и уж тем более — расследования.

— Поймите, господин, этот… Танака, вот, — морщась, говорил усатый следователь. — У вас что-нибудь пропало?

— Нет.

— Вы пострадали?

— Нет, но…

— Вот если бы пострадали, тогда бы мы имели все основания для возбуждения уголовного дела. А так — и говорить-то особо не о чем. Если бы мы занимались всеми угрозами и странными происшествиями — когда бы мы ловили настоящих преступников?

— То есть надо, стоб меня снасяла убили?

— Да за что? — разводил руками следователь. — Вы же сами говорите — у вас врагов нет — ни в Японии, ни здесь, в России… Я думаю, это было случайное нападение. Так что можете ничего не опасаться.