Хорек в мышеловке   ::   Мзареулов Константин

В игру вступила Вышестоящая Организация… Знакомьтесь, это наши коллеги из…– он странно оскалился. – Из института теоретических проблем социальной прогностики. Перед вами Тирекс, он же директор ИТПСП Андрей Дювивье. Можете любить и жаловать, хотя сам он этого добиться не способен. Ни от кого.

Старший из теоретиков прогностики приветливо кивнул и весело сказал:

– Я тоже рад тебя видеть. – Пожав руки комконовцам, Дювивье продолжил, хлопнув по плечу Тахи Орка: – Наш старший инспектор, то есть научный сотрудник Вальтер Лайнус.

– Проще говоря, Тахорг, – сказал Тахи Орк. – Кажется, коллега Мак меня не узнает. Помните, мы вместе работали в резидентуре на Саракше?

– Помню, – буркнул Каммерер. – И, признаться, удивлен, что в штате земного институте состоит ксеногуманоид.

Старики переглянулись и вдруг захохотали так громко, что Сандро с Гришей даже прервали сеанс врачевания, недоуменно разглядывая веселящееся начальство. Кое-как подавив приступ смеха, Тирекс проговорил:

– Успокойся, парень, инопланетяне в моем хозяйстве не могут работать по определению.

Тут Максим наконец сообразил, в чем дело, и сконфуженно пробормотал:

– Сколько же землян побывало тогда на Саракше…

– Много, – сказал Экселенц. – Намного больше, чем ты можешь предположить. Мы пропустили через Саракш и Гиганду почти весь личный состав Комитета. Но больше всего наших работало, конечно, на Саракше.

– Да, Саракш сильно изменил всех нас. – В голосе Тирекса лязгнула ностальгия. – И ставший привычным возглас «массаракш!» – это просто мелочь. Мы переняли у Неизвестных Отцов принцип анонимности руководства, и отточенную систему служебных псевдонимов.

– И еще Саракш заразил нас «черной» поэзией, – добавил Экселенц. – Ну, молодежь, что сказал бы Верблибен по поводу такого вот безобразия?

Он обвел руками музейный зал. Клавдий с готовностью продекламировал:

Подвластны лишь любви и смерти

Все возрасты и думы все на свете.

– Да, насчет смерти вы очень уместно напомнили, – Тирекс покосился в сторону Глумовой и покачал головой. – И насчет любви тоже… Ладно, Павлик, расскажи нам, что тут произошло.

Экселенц скучным голосом предложил просмотреть видеозапись, которую вели расставленные в зале скрытые камеры, а затем приступить к форсированному допросу Гурона. Его прервал возмущенный вопль Глумовой:

– Объяснит мне кто-нибудь, что случилось с Левой?

Она словно очнулась после ступора и двинулась на оперативников, потрясая кулачками. Теперь, когда жизни Абалкина вроде бы ничего не угрожало, ситуация на глазах теряла недавнюю остроту и все сильнее напоминала дешевый фарс. Каммерер невольно заулыбался, наблюдая комичную воинственность этой хрупкой дамы.

Впрочем, оставались непонятными пикантные обстоятельства, которые немного смущали Максима. Шеф отдела ЧР не мог уразуметь, что здесь делают сотрудники Института прогностики и почему Экселенц словно побаивается их. Во всяком случае, глава КОМКОНа-2 явно уступил лидерство Тирексу. И уж совсем неясно было, с какой радости старый дьявол назвал прогностическое ведомство «вышестоящей организацией»…

– Не волнуйся, девочка, здесь не произошло ничего страшного, – примирительно сказал Тирекс, мягко отстраняя Глумову. – Ваш приятель не захотел послушать доброго совета, а потому пришлось его остановить.

– Но в Леву стреляли! – она поделилась этим тонким наблюдением, сделав очень большие глаза.

– Мы заметили, – Тирекс пожал плечами. – Дело житейское, в меня тоже не раз стреляли… Смерть бродит по пятам за каждым, как говаривал тот же Верблибен.

Его нарочито рассудительный тон произвел неожиданную реакцию. Угадав плохо скрытую издевку, Глумова рассвирепела.