Хозяйка Четырех Стихий   ::   Гинзбург Мария

Стало ясно, почему дракон не смог забрать жезл с собой, когда бежал из замка в прошлый раз. Хотя артефакт находился под самым носом хозяина, от простого взгляда Эрустим был надежно укрыт стенками кувшина, а через Воду Морул Кер не видел. Но он догадался о чем-то похожем, поэтому и пытался приготовить эликсир.

Шенвэль понял, кто спрятал жезл здесь. Горловина кувшина была слишком узка для руки эльфа.

Для мужской руки.

Он, как во сне, наклонился и подставил губы под струю. Шенвэль почти не чувствовал вкуса воды, который так дразнил его воображение, пока он шел к источнику. Напившись, эльф прислонился к стене. Его трясло как в лихорадке.

Придел Королевы Без Имени соседствовал с сокровищницей замка. Шенвэль смотрел на груду золотых монет, тепло мерцавших в магическом свете, на вмятину, оставшуюся от тела дракона. Парадный панцирь, украшенный рубинами и агатами, торчал из золота, словно коряга из песка на речном берегу. Рубины переливались алым. Панцирь напоминал труп, у которого освежевавшие его оборотни успели отгрызть только руки и голову.

Мысли Шенвэля кружились, как деревянные лошадки на карусели. Вперед и по кругу, не находя выхода. Эрустим обладал собственной волей. Жезл истосковался без хозяина, изголодался без крови. Это он позвал Шенвэля сюда. Эльф протянул руку, из-под пальцев посыпались синие искры. Шенвэль мог разбить кувшин и достать Эрустим, даже не прибегая к магии. Но Шенвэль слишком хорошо знал, что будет потом. И дело было даже не в клятве, которую он когда-то дал жрецу Ящера. Эльф опустил руку, прижался горячим лбом к влажной стене, и у него заломило виски от холода.

– Ведь сто раз ходил в Лабац, – пробормотал Шенвэль. – И вот надо же, чтобы именно сегодня...

Ласково журчала вода. Минуты, как капли, срывались в вечность.

Эльф не услышал шагов за спиной.

* * *



Рахман заметил черный силуэт, приближавшийся со стороны замка. Экен сдернул Ивана со стула и упал на князя сверху за миг до того, как метла с двумя всадниками ворвалась в пролом в стене. Ведьма развернулась в воздухе, раскрыв руль на полную, чтобы погасить скорость. С пола взметнулась туча пыли. Целительница приземлилась в центре зала, щелкнула пальцами, и метла исчезла. Абдула едва успел отстегнуться.

Иван рванулся из рук телохранителя.

– Света, – бормотал князь, обнимая ведьму. – Светланка...

– Ваня, ну ты что... – пробормотала Светлана. – Тут же люди...

Она успела заметить барона Владислава, какого-то незнакомого эльфа весьма преклонного возраста и Онуфрия у дальней стены.

– Князь, – услышала Светлана голос Абдулы. – Лайто просил передать тебе, чтобы люди покинули берег.

Ведьма ощутила, как затвердели руки Ивана. У князя стало отчужденное, далекое лицо. Светлана с искренним восхищением смотрела на него. Вот за эту способность моментально принимать решения, не распускать соплей в пиковых ситуациях ведьма и любила князя. Иван выпустил подругу и повернулся к старому эльфу.

– Согласно договору между Фейре и Мандрой, – сказал князь, в упор глядя на Лакгаэра, – убытки, нанесенные во время уничтожения Эрустима, возмещению не подлежат. Я помню об этом. Но я прошу вас о помощи, глава Нолдокора. Мы оба знаем цену словам Лайтонда. Даже если я объявлю эвакуацию немедленно, большая часть людей не успеет спастись.

Светлана услышала негромкий скрип и покосилась на дверь. В зале появилась Анастасия. Княгиня увидела ведьму. Светлана широко улыбнулась. Анастасия попятилась, чуть не сбив с ног идущую сзади Розалию.

Через три дня Ивану исполнялось двадцать семь. В Мандре мужчина в этом возрасте обычно имел троих детей, и часто – уже вторую жену. Холостяцкая жизнь князя затянулась совсем не по его воле.