Хрустальная певица   ::   Маккефри Энн

И Каррик также был прав насчет сухости в горле… и насчет скверного настроения. Но он изменил ее отношение к нему, взяв за руку.

– Я извиняюсь за свои дурные манеры, – сказал он с неискренним раскаянием, но с очаровательной улыбкой. – Эти гармоника привода челнока действуют на нервы. Они выявляют в нас самое худшее.

Она кивнула в знак согласия и пригубила вино. Вино было отличное. Килашандра с удовольствием взглянула на Каррика. Он погладил ее по плечу и жестом предложил выпить.

– Кто же вы, Каррик из Седьмой Гильдии, если портовое начальство слушается вас, а служба из контрольной башни предлагает в благодарность экзотические деликатесы?

– Вы и в самом деле не знаете?

– Если бы знала – не спрашивала бы.

– Где же вы были всю жизнь, если не слышали о Седьмой Гильдии?

– Я получала музыкальное образование на Фьюерте, – ответила она, вычеканивая слова.

– У вас случайно не широкодиапазонный слух?

Неожиданный и так небрежно заданный вопрос захватил ее врасплох, и к ней вернулось мрачное настроение.

– Да, но я не…

Его привлекательное лицо засияло.

– Какая фантастическая удача! Я дам чаевые тому агенту, который всучил мне билет сюда. Ну, какая же невероятная удача!

– Удача? Если бы вы знали, почему я здесь…

– Мне все равно, почему . Вы здесь, и я здесь… Мне все равно. – Он взял ее за обе руки, как бы пожирая глазами ее лицо, и так радостно улыбался, что и она улыбнулась в ответ.

– О, это в самом деле удачно, моя дорогая девочка. Рок, Судьба, Карма – как хотите называйте это совпадение наших жизненных линий. Я закажу бутылку этого вина тому паршивому пилоту челнока за то, что он подверг опасности весь порт. Да и нас с вами, – прибавил он строго.

– Я не понимаю, о чем вы толкуете, Каррик из Седьмой, – сказала Килашандра холодно, но не осталась равнодушной к комплиментам и к очарованию, исходившему от него. Она знала, что порой отпугивает мужчин своей самоуверенностью, а здесь был свободно путешествующий инопланетянин, человек явно высокого ранга и положения, необъяснимо заинтересовавшийся ею.

– Не понимаете? – его явно забавляли ее протесты, и она закрыла рот вместо обычного отпора. – Нет, серьезно, – продолжал он, постукивая пальцами по ее рукам, как бы выбивая из нее злость, – неужели вы никогда не слышали о хрустальных певцах?

– Нет. О настройщиках кристаллов – слышала.

Он отбросил ее упоминание о настройщиках презрительным щелчком пальцев.

– Представьте, что вы поете ноту, чистое, ясное среднее «до», и слышите, как ее повторяет целый горный ряд. Идете вверх, до «ми», или вниз, это не имеет значения. Поете и слышите, как вся сторона горы поднимается к «до», а другой пласт стены из розового кварца дает эхо обратно в доминанту. Ночь приносит миноры, как боль в груди, самую прекрасную боль в мире, потому что музыка кристалла в ваших костях, в вашей крови…

– Вы сумасшедший! – Килашандра вонзила ногти в его руки, чтобы прекратить эти слова: они вызвали слишком много болезненных ассоциаций. Она просто хотела забыть все. – Я ненавижу музыку. Я ненавижу все, что связано с ней.

Он недоверчиво посмотрел на нее, А затем с неожиданной нежностью и заботой, отразившейся в его глазах, он обнял ее за плечи и придвинулся к ней, несмотря на ее первоначальное сопротивление.

– Милая девочка, что случилось с вами сегодня?

Минуту назад она скорее проглотила бы осколки стекла, чем доверилась бы кому-то, но теплота его голоса, его участие было таким своевременным и неожиданным, что все ее несчастье выбилось наружу. Он вслушивался в каждое слово, иногда поглаживая ее руку с пониманием и сочувствием.