Хрустальный дом   ::   Яровой Юрий

- Я вычеркнул не вас, Ваграм Васильевич, а себя, - сказал Ленчик, повергнув Ваграма Васильевича в еще большее недоумение. Бедный Ваграм Васильевич! Ему предстояло пережить еще один удар... - Это идея Ольги Михайловны, - заявил Ленчик. - Я лишь... я исполнял лишь.

- Ба! - воскликнул потрясенный Мочьян. - Этого еще не хватало... И здесь мадам Виноградова! Но это невозможно! Чушь, молодой человек. Чушь!

Конечно, чушь. Одно дело, когда твоим соавтором оказывается молодой, никому не известный техник-лаборант - исполнитель и только, и совсем другое, когда известный на всю страну архитектор, автор самостоятельных изобретений, без всяких соавторов... Чушь, конечно, кому это не ясно? Но переубедить техника Ваграму Васильевичу так и не удалось.

И настали для нас черные дни. Для нас, конечно, сказано слишком - для Ольги Михайловны да для Ленчика. Вахтера из будки изъяли, дверь в будку опечатали, а дабы не нашлось любителей-фотографов, пожелавших запечатлеть "хрустальный дом" с крыши лаборатории стройматериалов или с забора, по приказу директора "впредь до завершения патентования нового стройматериала" "хрустальный дом" затянули старым брезентом, пропитанным маслом, бензином и еще черт те чем. Этим брезентом, как утверждали лаборанты-стройматериаловцы, монтажники в свое время закрывали пресс-гигант, когда над ним была разобрана крыша.

А потом вдруг... Вспоминать даже неприятно. А потом вдруг однажды в институт заявился долговязый Олежечка. Вообще-то в институте он бывал и раньше - по семейным, так сказать, делам... Впрочем, как очень скоро выяснилось, и на этот раз он пришел по сугубо "семейным делам".

- Старик! - радостно приветствовал он меня от порога. - Сколько лет, сколько зим!

Эдакий очаровательный дылда с несокрушимым оптимизмом! И такая роскошная улыбка!.. Все мои дамы моментально "потеряли глаза".

- Слушай, старик, - похлопывая меня по плечу и просто сияя от счастья, что разыскал наконец закадычного друга, заговорил, как ему казалось, шепотом, конфиденциально, Олежечка на всю комнату, - тут у вас работает один чудик, "твердую воду", говорят, изобрел. Познакомь меня с ним - маман мне все уши о нем прожужжала... А? Будь другом.

Познакомил. Он бы и сам познакомился - без моего посредничества. Так уж лучше со мной, решил я, все же чувствуя что-то недоброе.

Ленчика мы нашли у пресса. Готовил к разрушению железобетонную плиту. Вяло как-то возился у пресса, словно старик. Грустное зрелище.

- Вот этот шибздик? - удивился Олежечка. Пригляделся повнимательней и уверенно заявил: - Он. Знакомь, старик.

Он сам представился:

- Олег Виноградов. - И, широко, от души улыбаясь, уточнил: - Сын божьей милостью профессора Виноградовой.

Но Леонид, видимо, догадался об этом еще раньше. Стушевался, опять не знает, куда девать руки...

- Слушай, старик, - доверительно наклонился к нему Олежечка. - Ты ж не свихнулся, а? Ну, маман, я понимаю, осень и все такое... Но ведь тебе-то двадцать, двадцать три от силы? Ну, нелепо, старик, а? Смеются ведь. Доктор архитектуры, без пяти минут академик и... Да ладно, не в должностях дело. Просто по-человечески пойми: ты и я. Хе! Папаша... Ну? Внятно объясняю ситуацию? Нелепо ведь. Иду я по прошпекту, кадрирую, так сказать, под ручкой кое-что... Прыскает в ладошку, старик. "С кем это твоя мамочка? Он и есть? Хи-хикс..." Это она про тебя, старик. Внятно? Нелепо, неуж сам не понимаешь? Да и муж... Отец, стало быть, мой есть ведь, никуда не делся. Ну, повздорили, ну, развелись... Все бывает в нашей жизни. Я, может, сам уже того." Папаша. Внятно? Так ведь он, мой папаша, у нас бывает в доме регулярно. Представь кино: ты, понимаешь, с маман... ну, естественно, жизнь есть жизнь, куда денешься? А тут вваливается папаша... С букетом, с шоколадом. Регулярно, между прочим.