За гранью мира алая заря   ::   Dark Window

- За ночь? Всего за одну ночь?

- Завтра на заре, девочка, ты полетишь в страну, где все птицы живут в своих обличьях. Ты должна принести им радостную весть о возвращении. Предание гласит, что Серебряный Птенец, родившись, откроет птицам дорогу обратно.

- А разве он уже родился?

- Конечно, девочка, и мир еще не видел таких красивых перышек. Пока он слишком слаб. Никто не знает, сумеет ли он выжить, и помочь ему могут разве что птицы Заоблачной Страны. Но птицы те никогда не узнают о Серебряном Птенце, если не позвать их обратно. И почтенный ворон с крыши пятого переулка сказал, что полетишь именно ты. Это великая честь, девочка. Но и великая опасность. Места, где можно пролететь в Заоблачную Страну Вирию, охраняет Тот, Кто Сидит На Качелях. И вся его могущественная армия. Никто не может противостоять ему. Даже птичий бог - Великий Гоготун сторонится его дел.

Маруша взъерошила перья, прогоняя странную сырую прохладу, внезапно охватившую ее маленькое тельце. В груди ворочалось что-то неизъяснимое, как праздник, который то ли наступит, то ли останется сладким ночным сном. Хотелось спросить многое, но из клюва выцарапался единственный, пропитанный тревожным волнением неведомого пути, вопрос:

- А это далеко?

- Ты должна добраться до Вирии за три ночи. Первая - Ночь Звездопада, когда звезды сыплются вниз и надо пробираться путями, проложенными не для птиц. И верной дорогой окажется та, где ты заплачешь. Вторая - Ночь Легостая, когда над землей кружат мертвые птицы. И правильным будет путь, который не кажется верным ни с первого взгляда, ни с последнего. А третья - Ночь Пустозвона. Тогда Тот, Кто Сидит На Качелях, обретает полную силу и власть над всем миром. Тебе надо успеть до ее наступления, потому что в третью ночь со сторожем не справится ни одна птица. Но если две ночи - слишком мало, вся надежда на четвертую зарю.

У Маруши перехватило дыхание. Надо же, еще вчера ей не разрешали летать дальше родного переулка. А завтра она отправится в страну, где давно уже никто не бывал. В страну, которая известна лишь по старым сказкам, да песням. Мир вспыхнул красками неопределенности. Привычные контуры изогнулись, разорвались под напором чего-то древнего, недосказанного. Обыденная реальность разошлась по швам. Туман ежедневных проблем взрезал и разогнал остроклювый парусный корабль, выпавший из неведомых времен и величаво входящий в современную гавань под молчаливое удивление внезапно смолкших грузчиков и моряков. Потом корабль обернулся углом дома, накрывшего своей тенью уже чуть ли не половину парка.

- Мама, - сказала птичка взволнованным голосом, вытолкнув невидимую пробку, закупорившую тонкое горлышко, где метались сотни неотложных вопросов. - Его гнездо, - молниеносный взгляд ткнул в нависшую над сквером коробку, огладил покатую крышу и пробежался по клавишам лепных карнизов, - вот в этом самом доме, правда?

Удивленные мамины глаза наполнялись уважением:

- Ты догадалась? Как?

- Да это же совершенно неважно, мама! - воскликнула Маруша. - А можно... А можно мне взглянуть на Серебряного Птенца? Ну хоть разочек?

2

На потемневших от времени балках крепились мятые листы жести. Выкрашенные в яркий голубой цвет снаружи, здесь они являли себя серыми и угрюмыми с рыжими морщинами и бурыми язвами ржавчины. Солнце осталось снаружи. Полотно крыши жестко отделило весь внешний мир. Оно же служило и защитой от нескромных взглядов и неугомонных порывов ветра, смущавшегося среди деревьев, но яростно бушевавшего, лишь только он чувствовал простор. Лето сюда не заглядывало. Здесь вечно пахло сырым деревом и плесенью. Но гнездышко покоилось на золотистом сухом песке без единого камешка. Венок, свитый из сухих трав, благоухал ароматом далекого поля.

Возле гнезда суетились две галки-няньки.