Заданное значение судьбы   ::   Контровский Владимир Ильич

Муэт было легче. Её собственная боль - потеря Хока - мучила орту ничуть не слабее, но вызревавшая в ней жизнь отвлекала молодую магиню и давала ей силы жить дальше. Несмотря на возраст, Вестница вошла в круг умудрённых ведуний и в состав Веча - орты по заслугам оценили её силы и способности, не говоря уже о том, что она сделала для спасения этого Мира и для рождения Мира-копии. "Молодость - единственный недостаток, который проходит с годами, - изрекла Мать-Ведунья. - Вестница - сильнейшая магиня племени, и я хотела бы…". Азуль не договорила, но все маги Веча поняли, что хотела сказать Старшая.

Весной дети Муэт увидели свет - пока ещё только колдовской свет Катакомб. Сирин и сама Азуль две недели не отходили от Вестницы, и когда они убедились в том, что и мать, и малыши здоровы, на лице Матери-Ведуньи впервые после гибели Вермея появилась тень улыбки. "На этот раз Владычица всего Сущего осталась ни с чем, - негромко сказала она, глядя на ростков. - Двойня - мальчик и девочка - добрый знак. Племя гор будет жить".

Элы не тревожили обитателей Катакомб. Дело было не в огромных потерях, которые понесли Хозяева при телепортационной атаке, - "Заклятье Муэт", как назвали его орты, в корне изменило защитную систему пещер, сделав Катакомбы практически неприступными. Пару раз сторожевые заклятья отмечали следы попыток Хозяев прощупать горы с помощью Машин Проникновения, однако вскоре эти попытки прекратились - лорды поняли, что нет смысла стрелять в мишень, в которую невозможно прицелиться. Более того, Заклятье Муэт оказалось столь же эффективным и против прямых атак: летатель-разведчик, умышленно пропущенный Стражами через Периметр, отшвырнуло за много миль от Врат, к устью Реки. "Не знаю, удалось ли тебе помочь рождению новой Реальности, - сказала Вестнице Мать-Ведунья, следя за кувыркающимся полётом боевого диска, - но маленький новый Мир ты всё-таки создала. Ты отделила наш подземный мир от мира поверхности, и теперь всей мощи Города не хватит, чтобы проложить дорогу в Катакомбы. Твои дети будут расти спокойно".

А летом Азуль позвала Муэт к себе для беседы наедине. Молодая орта догадывалась, о чём пойдёт речь, и не ошиблась.

– Садись, Вестница, - сказала Мать-Ведунья, когда Муэт появилась на пороге грота Старших - грота, в котором теперь жила одна Азуль. Хозяйка племени не обернулась при появлении молодой орты, продолжая отрешённо смотреть на танцующее в стенной нише колдовское бездымное пламя, но безошибочно узнала, кто пришёл - обычное дело для мага.

Сидевшая в древнем деревянном кресле с высокой спинкой и подлокотниками в виде когтистых звериных лап Мать-Ведунья указала на второе кресло, стоявшее напротив неё по другую сторону очага. Это было кресло Отца-Воеводы - оно пустовало после его гибели, - и Муэт заколебалась.

– Садись, - повторила Старшая, поворачивая голову. Глаза на неживом лице магини горели уже хорошо знакомым Муэт мрачным огнём - чёрный цвет одежд Матери-Ведуньи делал этот огонь похожим на пламя костра в ночи. Но костёр этот не обещал тепла и приюта усталому путнику - свет его был убийственным. Беспощадный злой огонь, не находя другой пищи, пожирал старую магиню, и Вестница поняла - жить Азуль осталось совсем недолго. "На ней уже видна печать Бездны" - подумала Муэт, опускаясь в чуть скрипнувшее кресло.

– Ты права, - ответила Мать-Ведунья на невысказанную вслух мысль молодой орты. - Я ухожу. Мне пора - Вермей ждёт. И не возражай, - она подняла руку, пресекая попытку Муэт что-то сказать. - Не будем тратить время на пустые споры - есть более важные вещи. Люди приходят и уходят - народы продолжают жить. Если, конечно, сумеют.