Загадка старого кладбища   ::   Атеев Алексей

Сельцо, которое предстало перед изумленными глазами Валентины Сергеевны, словно сошло с идиллического пейзажа девятнадцатого века. Столетние липы и тополя обрамляли десятка три беленых хат, крытых чуть ли не соломой. Не видно было даже привычных телеграфных столбов. И хотя ярко светило солнце и все сверкало красками августовского дня, от этой идиллии становилось почему-то печально и даже тревожно. Может, причиной была абсолютная тишина, стоявшая вокруг. Не слышалось привычных звуков деревенской жизни: кудахтанья кур, мычания скотины, собачьего лая.

"Вымерли здесь все, что ли?" - с тревогой подумала Валентина Сергеевна и побрела по заросшей куриной слепотой тропинке к крайнему дому.

В огороде какая-то женщина полола картошку. Валентина Сергеевна поздоровалась и поинтересовалась, нельзя ли где поселиться на время?

- А чего вам здесь? - спросила женщина, оказавшаяся при ближнем рассмотрении совсем старой, с морщинистым, как печеное яблоко, лицом.

- Да отдохнуть хочу, - молвила Валентина Сергеевна, осматриваясь вокруг. Ей понравилась аккуратная изба, чистота и порядок во дворе.

- Дачница, значит, - протянула старуха с сомнением. - Только дачникам у нас делать нечего. Кругом болота да леса дремучие. Их у нас отродясь не бывало. Пробовали некоторые, да долго не выдерживали. Муторно тут без привычки.

Старуха перекрестилась.

- А грибы тут у вас есть? - полюбопытствовала Валентина Сергеевна.

- Грибов-то пропасть. Да не больно-то их собирают, в лесах этих проклятых.

- Так, может, пустите на постой? - продолжала гнуть свое Петухова.

- Да живи, жалко, что ли! Только долго ли ты проживешь?

- Недели две точно.

- Я не об этом. Ну да ладно, пошли в дом.

Внутри избы было очень чисто, но как-то сумрачно. Передний угол занимал большой киот с иконами, теплился синенький огонек лампадки.

Они вошли в комнату поменьше. У стены, завешенной ярким ковриком, на котором черкес целился из ружья в тигра, стояла большая никелированная городская кровать. На подоконнике краснели горшки с геранью, мерно тикали ходики на стене.

Непонятно, но в первые полчаса, проведенные в Лиходеевке, Петухова чувствовала себя как-то неуверенно. И главное, причина этого дискомфорта была ей неведома. Но комнатка, где предстояло жить, настолько понравилась, что она повеселела.

- А почему ваша деревня Лиходеевкой называется? - поинтересовалась Петухова.

- А потому, - насупилась старуха, - что дела в ней лихие творились, да и сейчас случаются.

И она опять перекрестилась.

"Богомольная какая", - подумала Валентина Сергеевна. Но слова старухи заставили ее насторожиться.

- Это какие же лихие дела?

- Долго рассказывать, да и не к ночи, - буркнула старуха. - Давайте-ка лучше я самовар поставлю. Чай пить будем.

Пока закипал самовар да потом пили чай, и Валентина Сергеевна угощала старуху (как оказалось, ее звали Агриппина Кузьминична) городскими лакомствами, быстро стемнело. И внезапно на Петухову навалилась такая усталость, что она едва добралась до никелированной кровати и погрузилась в пуховик. Сонное сознание успело зафиксировать яркий свет луны, пробивающийся сквозь заросли герани на окне, и тонкий комариный писк.

Когда она проснулась, было по-прежнему необыкновенно тихо. Солнечный свет заливал комнату. Наконец на улице пискнула какая-то птаха. Звякнула колодезная цепь. Валентина Сергеевна сладко потянулась и встала с постели. Старухи не было видно... "Наверно, корову выгоняет", - подумала дачница. Быстро умылась из старинного медного умывальника, наскоро перекусила и отправилась на свою первую вылазку в лес. Но сначала решила осмотреть деревню. Та оказалась совсем крохотной. На единственной улице ей повстречался лишь благообразный старичок, гнавший хворостиной козу. Он вежливо поздоровался и долго глядел вслед Валентине Сергеевне.

Лес был чист и светел.