Заика из массовки   ::   Тарутин Олег Аркадьевич

Прикажете начинать, гражданин рэвкомове ц?" Это твое "э", Лев, эта твоя папиросочка, улыбочка- великоле-е... Кстати, Лев, усики трогать пальцем - это, брат, не взыщи, перебор. Ей-богу. А вот пепел бы с папиросочки пальчиком этим холеным: стук-стук. . . И - самое то. Как думаешь?

- Пожалуй, - вдумчиво кивнул подпоручик, утонченный садист,-да, так будет достоверней, Арнольд Всеволодович.

- Так вот, Юрий Алексеич, - снова принялся за Проталина Арнольд,-твоя последняя минута. Ольга тебе: "Прощай, Николай!.." Взгляд на Ольгу: "Прощай, Оля..." И она уже за чертой. Теперь только враги! Один враг! Эти, - кивнул он на белогвардейских солдат, сомлевших и спарившихся в скатках через плечо, в башмаках и обмотках, - эти не в счет! Это бессловесная, бездумная, мобилизованная скотинка. Извините, мужики! - крикнул он оживившимся от такого определения белогвардейцам. - И твой осуждающий взгляд на них, Юрий Алексеич, не по адресу, понимаешь? Кетский-вот враг! Классовый враг, враг матерый и беспощадный! Вот почему именно на него, на него одного смотрит Николай, и последние мгновения жизни тратит именно на него, бросает в лицо врагу свой яростный монолог: "Что, ваше благородие... это... вошь золотопогонная... э... думаешь, страшно нам умирать? .." Ну и так далее. Или вот это: ".. .еще погуляют красные клинки по вашим головам!" Ну, убойный ;хе монолог!(Режиссер, как водится, был одновременно и соавтором сценария, чего, кстати сказать, никогда не подчеркивал и не выпячивал).-Тут, брат, думано было! Тут душа вложена. Тут ни убавить, ни прибавить, поверь. Вот это и надо сыграть. Понял, родной?

- Ясно,-кивнул Юрий Проталин,-я сыграю это. Смогу.

Арнольд Кучуев вскочил на ноги, хлестко ударил кулаком в ладонь:

- Приготовиться к третьему дублю!

Гримерша несколькими быстрыми и точными движениями поправила тона на лицах Проталина и Лидочки.

- Стефаныч!-крикнул Арнольд оператору. - Готов? Сейчас мы сделаем вещь!

- Че-е-пуха все это, - проговорил кто-то за спиной режиссера.

- Что? - Арнольд стремительно, как собака, неожиданно дернутая за хвост, обернулся. - Кто?!

Невесть откуда взявшийся, невесть как затесавшийся в толпу киношников, в трех шагах от Арнольда стоял посторонний мужчина, вернее, мужик в рубахе и портах, босой, расхристанный, всклокоченный, пего-рыжий, бородатый, с медным крестом на голой груди.

- Че-е-пуха это, говорю. По-о-мирать-не в помирушки играть. Не-е станет нормальный человек за-а минуту до смерти т-т-такие глупости говорить,- сильно заикаясь, но не спеша и, по-видимому, ничуть не смущаясь, проговорил мужик. - Н-нонсенс! Он д-д-ругим будет занят. Да, - убежденно повторил мужик - он будет занят другим.

- Да кто это, спрашиваю?-орал Арнольд.-Чего ему надо? Вам чего, а?-свирепо выпятил он на мужика челюсть, уставился исподлобья.

- Массовка это, Арнольд Всеволодович! - испуганным стоном отозвался помреж Рубис. - Восстание крестьян в Чухалевке. - Он рукой махнул в ту сторону, где горбатилась серыми домами облюбованная для съемок деревня Кузино.

- Т-точно,-подтвердил расхристанный.Мужик-поселянин из вашего лихого в-вестерна.

- Турист это с реки, - объяснял Рубис. - То ли обокрали его, то ли сам пропился вчистую. Сам же в массовку и напросился, склочник! Опять встреваете? - напустился он на мужика.

- Чего ж вы, папаша, полезли в этот вестерн, как вы изволили выразиться? - весело спросил мужика оператор, подмигнув насупившемуся Кучуеву. Оператор так до сих пор и не слез со стрелы.

- Д-деньги нужны,-последовал обезоруживающий ответ.

Киношники загоготали. (Потом многие недоумевали, почему с самого начала, с самых первых наглых слов, с ходу не прогнали в три шеи этого горе-оратора, почему слушали?)

- Нужны, - переждав смех, подтвердил мужик. - Да и вообще - случай для меня удобный, массовка ваша,-добавил он непонятно.