Заметки забияки или На пути из физиков в маги   ::   Ханами Тая

О том, что аспирантура есть ничто, как отсрочка на три года от пресловутых квартирных проблем, я упоминать не стала. Зачем портить человеку настроение?

– Послушать тебя, так ты прямо святая, – недоверчиво буркнула собеседница. – И где только нимб потеряла?

Она скептически хлюпнула носом и уткнулась в новую чашку кофе. Я оставила девушку в этом состоянии, а сама вернулась к своей сказке. Уже дописала хеппи-энд, и даже успела залезть на свой любимый сайт в поисках непрочитанного еще романа в жанре фэнтези, когда соседка все же нарушила молчание:

– Сколько раз я тебе говорила, что тебе надо осветлиться? – начала она другую свою излюбленную тему, «волосы растут на голове для того, чтобы их красить».

Я вздохнула с облегчением: скользкая тема устройства в жизни закрыта, да здравствует женская мудрость, хранящая мир в доме, то бишь, общажном блоке.

– Не-а, блондинка – это состояние души, – скептически покачала головой я. – Тем паче, что мне не подойдет. Пусть такой цвет, имени бурого медведя остается. Да и глаза у меня серые, и кожа светлая, еще затеряюсь на белом-то фоне…

Танька меня не слушала – она и так знала все мои доводы.

– О, анекдот вспомнила! – встрепенулась она. – Сидят две блондинки на физфаке и щелкают задачки по теормеху, как орешки. Вдруг одна из них торопливо прячет учебники-ручки-тетрадки в сумку: «Смотри, парни идут! Давай живо о тряпках!»

– Даже ради анекдота не краситься не собираюсь. Не на первом курсе.

Мы еще немного посидели, поболтали о разных пустяках, а потом разошлись по своим делам. Танька – собираться на работу, а я – думать о будущем вообще и месте жительства в частности.

***

«Вот что я точно умею», – думалось мне, – «так это жечь мосты».

Например, после третьего курса, я, вдрызг разругавшись с научным руководителем, взяла академический отпуск, и отправилась изучать ушу в Поднебесную. Если бы я знала, во что влипну позже, потратила бы буйство натуры на что-нибудь другое. Во-первых, под предлогом дачи нового имени (китайская традиция) мастер обозвал меня «Лиса», что в переводе на русский язык означало «Полная очарования». Мне имя польстило, за год, проведенный в Китае, я к нему привыкла, и, вернувшись в Москву, потребовала, чтобы меня именовали так, и никак иначе. Прозвище прилипло ко мне намертво, и никто не называл меня моей прежней и благородной «Евгенией». Даже преподаватели, и те поддались дрессировке. И только потом, напоминая всем и каждому, что ударение надо ставить на первом слоге, а не на втором, я поняла, как же была не права.

Кроме того, говорят, имя влияет на судьбу человека…

С тех пор прошло несколько лет, я закончила физический факультет, получила второй дан айкидо и возглавила местечковую секцию традиционного японского фехтования, в которой занимались еще несколько таких же боккеном двинутых, что и я. Кормилась я преподаванием линейной алгебры (это оказалось проще всего) и всей вышеупомянутой японской физкультуры, и продолжала жить в общаге на Воробьевых горах. Во-первых, это было дешево относительно остальной арендно-квартирной Москвы. Во-вторых, вид из окна был просто сногсшибательный. Ну а в третьих… А также четвертых и пятых! Мне нравилась ни с чем не сравнимая атмосфера МГУ. Эти лиственницы и ели, водящие хоровод вокруг знаменитой высотки. Порой в минуты вечерней вселенской печали я шла к ним, и подолгу смотрела сквозь пушистые ветки на свет, льющийся из окон здания. Запоздалые студенты, отяжелевшие от изгрызенного за день гранита науки, сползали вниз по широким ступеням, внося оживляющую нотку в мое тотальное одиночество. И мне, сумеречной душе, становилось легче. Я выходила из своего укрытия, шла гулять по хвойным аллеям, и камень, лежавший у меня на душе, неизменно терялся по ходу прогулки.