Затерянные миры. Аверуан   ::   Смит Кларк Эштон

Может быть, остановимся здесь?

Адель и Оливье на этот раз забрели дальше, чем обычно оканчивались их прогулки, и приближались к той части Аверуанского леса, где деревья были много старше и выше других. Говорили, что некоторые огромные дубы росли здесь еще во времена язычества. Среди местных крестьян издавна ходили страшные поверья и легенды об этих местах. Здесь видели такие вещи, самое существование которых было бы для науки оскорблением, а для религии — богохульством. Ходили слухи, что тех, кто забредал сюда, всю жизнь преследовали несчастья и неудачи. Поверья сильно отличались друг от друга, но все сходились на том, что в этом лесу незримо обитала враждебная человеку сила, дух зла, более древний, чем сами Иисус или Сатана. Паника, сумасшествие, одержимость или пагубные страсти, приводящие к гибели, были уделом тех, кто вторгался во владения этой силы. Встречались люди, рассказывавшие о том, что представлял собой этот дух, и шепотом пересказывавшие о нем невероятные истории, но благочестивым христианам не пристало даже слушать подобное.

— Пожалуйста, пойдемте дальше, — взмолился Оливье. — Что может быть прекраснее, чем смотреть на Вас, моя госпожа, и слушать, как лес радуется приходу весны!

— Но, Оливье, ведь люди говорят разное…

— Все это детские сказки. Пожалуйста, пойдемте дальше. Здесь нет ничего опасного, и к тому же тут так красиво.

Действительно, как он и сказал, ветвистые дубы и буки покрылись свежей листвой, и лес дышал такой безмятежной радостью, что было трудно поверить в старые сказания. Выдался один из тех дней, когда сердца, соединенные запретной любовью, чувствуют желание быть вместе бесконечно. После нескольких не слишком настойчивых возражений Адель позволила Оливье убедить себя, и они продолжили свой путь.

По протоптанной неизвестно кем тропинке они постепенно углублялись в лес. Склонившиеся ветви ласкали их своей мягкой листвой, солнечные лучи проникали сквозь высокие кроны, высвечивая распустившиеся в тени лилии. Стволы деревьев были изогнутыми и корявыми, в уродливых наплывах коры, но в чаще царила атмосфера глубокого покоя.

— Неужели я был не прав? — спросил Оливье. — Стоит ли бояться безобидных цветов и деревьев?

Адель улыбнулась, ничего не ответив. Стоя в освещенном солнцем кругу, они смотрели друг на друга, охваченные чувством новой, завладевающей их сердцами близости. В безветренном воздухе ощущался пьянящий аромат, исходящий из какого-то незримого источника; аромат, тайно говорящий о желании и любовном томлении, призывавший их отдаться страсти. Непонятно было, что за цветок его издает, ибо вокруг их ног росло великое множество незнакомых цветов. Адель и Оливье вдруг посмотрели друг на друга и ощутили властный зов в крови, будто они напились любовного зелья. Одна и та же мысль читалась в дерзких глазах Оливье и в скромно зардевшихся щеках графини. Любовь, о которой ни один из них до сих пор не заговаривал вслух, проснулась в душе обоих. Они продолжили прерванную прогулку, но их молчание стало неловким и смущенным.

Молодые люди не осмеливались взглянуть друг на друга, и никто из них не заметил, как странно изменился лес, по которому они шли, никто не увидел, как зловеща искривлены окружающие их серые стволы, как мерзко выглядят растущие под ногами грибы, сладострастно пламенеют на солнце головки цветов. Влюбленные были околдованы страстью, и все, кроме биения их сердец, казалось им смутным, словно сон.

Лес становился все более дремучим, и ветви смыкались над их головами, образовывая глубокие тоннели. Звериные глаза сверкали во мраке рубиновыми и зелеными огоньками. В ноздри ударил запах стоячей воды и опавших листьев, и наваждение, владевшее ими, слегка отступило.

Они остановились на краю окруженной валунами заводи, над которой густо переплетались старые трухлявые ольхи и ивы.