Завтра - ничего   ::   Козинец Людмила

Если даже пройду пикеты, то в городе точно попадусь. Жабы наверняка меня срисовали. Теперь мое дело лечь на дно, вести себя тихо-смирно, как отличник воскресной школы...

- А чего ввязывался-то?

Чико даже обалдел от такого вопроса.

- Как это?.. А сами чего ввязались?

- Мы - это дело другое. Случайно вышло.

Кей перебил:

- Ну, хватит. Разговаривать нам особо некогда. Что делать будем?

Стрелок насмешливо улыбнулся:

- А что поделаешь? Отправить обратно - так на верную смерть, зачем тогда вытаскивали? Я порядочки на этом острове хорошо знаю...

- Но Би...

- Би поймет. Только брать его - так насовсем. Наши правила тебе известны.

Чико набрался наглости и заявил:

- А я, может, и сам к вам не пойду. Что-то мне, парни, линия ваша подозрительна. В жаб стреляли - наши, а потом - не наши. Пушки у вас классные. Террористы?

Экипаж "кобры" смотрел на Чико снисходительно.

- Ну в общем так, - сказал стрелок, - дебатировать не приходится. Парня я беру. В конце концов, если Би будет настаивать, переправим его на ту сторону пролива. Трепаться зря он не станет, да и не в его это интересах.

Так Чико попал в группу людей, которая, строго говоря, и группой не была, не определяла себя никак.

Проскочив нейтральные воды в сумерках, свернули на север. Неизвестно, как ориентировался в кромешной тьме Кей, но катерок он вогнал в неприметную бухточку точно, как кинжал в ножны.

Они здорово ободрались об кусты, выбираясь наверх.

Шли недолго. Впереди мелькнул свет фонаря, и пилот произнес:

- Би - Кей!

Чико показалось, что он бредит: черная стена нависающей вполнеба скалы дрогнула и сдвинулась в сторону, открывая лаз. Чико подтолкнули к этому лазу. Когда глыба стала на место, пилот и стрелок заговорили в полный голос на незнакомом Чико языке, медленном и певучем. Вспыхнул яркий свет, заискрившись на гранитных стенах грубо вырубленного в скале тоннеля.

Чико не заметил каменного порожка и влетел бы носом в накрытый стол, если бы не железная рука Кея, ухватившая его за шиворот.

Вот так, как щенка за шкирку, и ввели Чико в низкую пещеру, где. расположились к ужину человек пять в таких же оливковых комбинезонах, похожих на все военные формы мира сразу и ни на одну в отдельности. По консервным этикеткам можно было изучать географию. Тушеная говядина, рыба в горчичном соусе, ветчина в желе, мармелад, консервированные томаты и перец, бобы в острой приправе, курица, залитая карри... А Чико с утра не ел.

Ему пододвинули ящик поменьше, чтобы мог сесть. Перед ним оказалась белая просяная лепешка, политая карри. Куски куриного мяса, стебелек травы пельо ловко завернули, положили сардинку, еще раз завернули, смазали арахисовым маслом и щедрой горстью всыпали стружку сушеного осьминога. В тонкой кулинарии здесь, видимо, тоже смыслили.

Вокруг шел негромкий разговор, в основном по-английски. Язык был сильно упрощенным - так говорили почти на всем океанском побережье. Иногда слышались испанские фразы, вплетались французские, итальянские слова. Чико улавливал общий смысл разговора.

В меру того, как отступало чувство голода, Чико обретал способность внимательнее приглядеться и прислушаться.

- Ерунда все это, Ди, - сказал низкий, хрипловатый женский голос. Лицо говорившей скрывала тень.

- Игра не стоит свеч. Ничего нам это не дает...

Женщина повернулась и посмотрела на Чико почти в упор. Он попробовал сыграть простачка - дескать, вкусно как, а я такой голодный, холодный, несчастный и вообще сиротинушка. Но кусок в горле застрял.

...Потом Чико не раз пытался вспомнить этот момент - когда он впервые увидел Би. Запомнились маленькие, в застарелых шрамах и ожогах руки на брезенте да ничего не выражающие глаза в глубоких тенях. Он даже не смог определить, сколько ей лет.