Опасные игры   ::   Мерфи Уоррен

Потом четыре полосы вдоль ноги вертикально. Затем еще четыре полосы справа налево. Потом закрепил все тонкой полотняной тесьмой и принялся за левое колено.

— Видел твоего противника, — проговорил Плинатес. — Похоже, он очень силен.

— Оттониус действительно очень силен, — ответил Мирос. — Но он еще мальчик, а я мужчина.

— Ты был не намного старше, когда впервые победил здесь, — заметил Плинатес. — Не следует недооценивать мальчиков. Этому дали прозвище Нож.

— На этих играх я со всеми осторожен, — сказал Мирос, не поднимая глаз на своего собеседника. — Потому я и перевязываю себе колени.

— Может статься, что на этих играх Нож свалит тебя, кого называют Непадающим деревом, — проговорил Плинатес.

Мирос тотчас поднял глаза. Если бы Плинатес не был главой Совета старейшин и лучшим другом его покойного отца, он указал бы старику на дверь. А так это выглядело бы непочтительно. И Мирос, опустив глаза, снова принялся за левое колено.

— Ведь может статься, что ты не готов, — продолжал Плинатес.

— Не готов? — переспросил Мирос. Эти слова Плинатеса показались ему насмешкой. — Я не готов?! Да я, Плинатес, могу сегодня победить весь мир! Не готов! — И он, набрав полную грудь воздуха, расхохотался глуховатым раскатистым смехом.

— Это очень плохо, — сказал Плинатес.

Мирос поднял на него удивленный взгляд, уронив при этом на пол полотняные повязки.

— Потому что сегодня ты проиграешь, — добавил старик.

Его выцветшие глаза спокойно смотрели на Мироса, и борец пристально вглядывался в них, пытаясь уловить насмешливое выражение, подтверждающее, что тот шутит. Но ничего такого не увидел. Плинатес был серьезен.

— Что такое ты говоришь? — спросил Мирос.

— Сегодня ты проиграешь. Так решил Совет старейшин.

— К счастью, — сказал Мирос, — мнение Совета отличается от моего мнения, и его эдикты не имеют отношения к состязаниям по борьбе.

— Это верно, — сказал Плинатес. — Этот эдикт не имеет никакого отношения к состязаниям по борьбе. Он имеет отношение к правительству и войне. Ты — проиграешь.

— Но почему?! — воскликнул Мирос, все еще ничего не понимая. — Да, Оттониус из Куристеса силен. Он молод. Но при этом глуп, да к тому же тратит свою жизнь на женщин и вино. Ему ни за что меня не одолеть.

— Все это верно, — проговорил Плинатес. — И тем не менее он победит.

— И как же это? — спросил Мирос.

— Ты ему поддашься, — ответил Плинатес.

Мирос в ярости вскочил на ноги, из горла у него вырвалось нечто очень похожее на рычание. Любой другой, увидев выражение его лица, вылетел бы из палатки. Но Плинатес не пошевелился и не выказал никакого волнения.

— Ты должен благодарить Зевса за то, что был другом моего отца, — тихо проговорил Мирос. Его черные глаза пылали гневом, жилы на шее вздулись. Огромные кулаки то сжимались, то разжимались.

— Да. Я был другом твоего отца, и я твой друг. Но еще и главный старейшина деревни Арестинес, и это налагает на меня ответственность еще большую, нежели дружба.

— Ну да, — сказал Мирос. — Ведь наша деревня уже пять лет воюет с Куристесом; сейчас у нас перемирие на время игр, а завтра, после того как сегодня я выиграю у Оттониуса, мы снова продолжим войну с Куристесом. И все пойдет по-прежнему. Я же отстаиваю честь нашей деревни.

— А сколько людей погибло за эти пять лет войны? — спросил Плинатес.

— Не знаю. Это пусть считают политики.

— Двести шесть человек, — сказал Плинатес. — А что, если я скажу тебе, что в твоей власти спасти, может быть, столько же? Или даже четыреста? Что сейчас в твоей власти покончить с этой войной? Что ты один можешь привести свою деревню к победе? Что ты на это скажешь?

— Я скажу, что я борец, — ответил Мирос.

— А я скажу, что твой отец отдал за нашу деревню свою жизнь.