Зеркало старой ведьмы   ::   Бабкин Михаил Александрович

– Что? – Хозяйственный не сразу понял, коснулся пальцем щеки. – Нет, ерунда. Варенье, – он кинулся к печке. Как ни странно, пожара не намечалось – дрова лежали целехонькие, лишь слегка обуглились; пучок травы, медленно съеживаясь, горел все тише и тише. Скоро он погас, оставив в воздухе кислую пороховую вонь.

– Вот тебе и супчик, – растроенно сказал Хозяйственный, оглядывая комнату. Да, разгром был произведен капитальный, с размахом.

– Специально постараться и то такое не учинишь, – согласился с ним Тимыч. Он подобрал Нигу и сейчас приводил ее в чувство, легонько похлопывая по обложке.

– В обмороке, – пояснил Тим Боне, – очень она у нас пугливая. Вроде первоклашки. Ей бы к нам в школу, да в моем классе поучиться хотя бы годик. Боевой бы стала, отчаянной. Как учебник по карате.

Вдруг стало темно. Низкая кряжистая фигура закрыла солнце, повисшее точно посреди дверного проема.

– Кер, бир! – хриплым голосом крикнула фигура, воздев мощные руки над собой.

– Вот и… – Хозяйственный осекся на полуслове, застыв в неестественной позе, с приподнятой ногой и протянутой к двери рукой. По его одежде фольгой засеребрилась изморозь, лицо покрылось пушистым снегом, а усы превратились в две рыжие сосульки.

– Кер, бир! – снова прохрипели от двери. Тим на мгновение почувствовал, как сквозь него промчался ледяной вихрь, промчался и исчез, только мурашки по коже побежали. Тимыч поежился.

– Ты почему не замерзаешь? – неторопливо входя в разрушенную горницу, строго спросил болотный отшельник. Что это именно он, Тим не сомневался. Вид у отшельника был абсолютно болотный: балахон и штаны, связанные из грубых серых стеблей, травяные лапти на босу ногу, широкая борода и волосы до плеч в зеленых лохмотьях мха.

– Чего? – растерянно переспросил Тим, пряча Нигу за спину.

– Почему не мерзнешь, спрашиваю. – Отшельник подошел к Боне, потрогал ему лоб. – С этим все в порядке, сработало заклинание. А вот тебя не заморозило. Ты колдун? – деловито спросил отшельник, поставил табурет на ножки и грузно осел на него, скрестив ноги. – Или лурдин работник?

– Я… – Тим беспомощно оглянулся на Хозяйственного. От Бони тянуло вкусным морозным запахом, он весело блестел в солнечных лучах мелкими кристалликами льда. – Я не колдун и не лурдин слуга, – Тимыч почувствовал себя уверенней оттого, что колдовство на него почему-то не подействовало, – я Тим, а замороженный дядька – рыцарь Бонифаций. Мы путешественники. Вот к вам в гости завернули.

– Вижу, какие вы гости, – кивнул отшельник, раскачиваясь на табурете, – удава моего сторожевого прогнали, в травках поковырялись, мебель переколотили. Нормальные гости. Долгожданные.

– Нет! – с досадой воскликнул Тим. – Все не так! Мы не хотели беспорядок делать. Нас Шут сюда привел, а я хотел супа, а дрова были сырые, вот мы сухой травой печку и разжигали.

– Шут? – Отшельник, оглядываясь, закрутил головой, подошел к дверному проему и посмотрел на улицу. – Где этот балабол?

– Улетел, – Тим кивнул на печку, – у вас трава сильно взрывной оказалась. Мы и подумать не могли, что на болоте такая может расти.

– На болоте все расти может. – Отшельник плюхнулся на табурет. – Совсем не обязательно в печку что ни попадя кидать! Повезло вам, что именно синь-траву в огонь сунули, легко отделались.

– Я пучок поменьше искал, – стал оправдываться Тим, – думал, укроп это.

– Не правда ли, ядреный укропчик оказался, – развеселился бородач, – отменный укропчик. Взял бы ты какую другую связочку, мы бы с тобой теперь не разговаривали. А строил бы я вскорости здесь новую избу. Попрочнее. Нет, как это вам нравится! – Отшельник всплеснул руками. – Глушь болотная, ни одного путника за многие годы.