Железный Грааль   ::   Холдсток Роберт

Ясон вдруг стиснул мою руку в припадке ярости:

– Почему ты не увидел этого? Антиох! Ты, клянусь кровью богов, можешь увидеть само Время! Ты видишь все, происходящее в обе стороны от сего мига. Почему ты не увидел, что сотворит эта колдунья с мертвым сердцем?

Быть может, он думал, что я его предал? Но я просто был слишком занят плотскими утехами и обильными возлияниями. Взглянув Ясону в лицо, я понял, что сейчас ему недоступны простейшие доводы рассудка. Боль и ярость переполняли его и рвались наружу.

– Я не смотрел, – поколебавшись, признался я. – Нужно было посмотреть…

С полминуты Ясон стоял, уставившись мне в лицо, потом стер со щек следы слез и отвел взгляд. Его страсть к Медее и жажда обладания иссякли много лет назад, едва ли не тогда, когда их старший сын, Тезокор, стал выговаривать первые слова. Этого мальчика называли Маленьким Быкоборцем. В четыре года малыш умудрился запрыгнуть на быка и, схватившись за рога, исполнил на его спине воинственный танец. Как любил Ясон этого мальчика! И Киноса любил. Киноса, Маленького Сновидца, чьи младенческие видения были полны ярких, запоминающихся чар, недетской мудрости и пророчества.

Эта семья, щедро одаренная природой и богами, могла бы изменить облик земли. Они могли бы двигать звезды. Сами мойры стали бы их гостьями, чтобы за обеденным столом обсуждать судьбы мира.

Но горячее, земное очарование Медеи померкло в сердце мужчины.

И все же его любовь к невинной, безупречной и пустоголовой Главке казалась невероятной. Я никак не ожидал такого от Ясона. Нет, я не сомневаюсь, он любил царевну, но это была скорее любовь к ее чистоте и невинности, чем к женщине. Сейчас он глубоко страдал – но даже не вспомнил о Главке. В нем билась только одна мысль: сыновья у Медеи!

А сыновья были единственным его сокровищем.

– Она не убьет их, – бормотал он сквозь рев пламени, глядя на застывших, словно статуи, стражей. – Убьет? Не посмеет! Сердцем Геры клянусь, Антиох! Это же ее плоть и кровь. Неужели она сможет их?..

Тисамин рвался в бой. Он трижды ударил мечом о щит, потом раз – о собственное бедро, нарочно вспоров кожу.

– Мы теряем время, Ясон! О чем тут думать? Долой этих кровопийц с бараньими мордами!

– Знаю! Все знаю! – выкрикнул в ответ Ясон. – Отнимите у нее мальчиков. Никого и ничего не щадить, пока дети не будут у вас на руках. Изрубите колдунью на куски, если надо, но вырвите мальчиков из ее звенящих янтарем когтей!

Он снова притянул меня к себе, уставился мне лицо больными старческими глазами:

– Посмеет? Убьет их?

– Она старше, чем ты думаешь, – ответил я. – Ее сердце из иного материала. Кровь, которая течет в ее жилах, не такая, как у тебя. На ее призывную песнь являются не те тени, что лежат под нашими ногами.

– Это я знаю. Все это я узнал ночами, после того как привел ее к себе в дом из колхидского святилища. Могучий Зевс, порази ее, – зашептал он. – Гера-защитница, ослепи ее змеиные глаза. Лиши меня левой руки от самого плеча, но не дай этой женщине погубить моих сыновей…

С этим последним стоном он выхватил меч, пятикратно ударил им о щит и с яростным ревом бросился на стражей.

Мы пробили и прорубили себе дорогу к дворцу. Аргаст получил стрелу в горло и умер на месте, но его серый призрак, стеная, вырвался из тела, обвился вокруг стрелка и ослепил колха. Я не дал стрелку опомниться. Другие лучники, устрашенные нашим призрачным союзником, погибли быстро, хотя раненый Тезей остался лежать на земле. Покончив с главной угрозой, Ясон оставил Антеона и Гепаста заканчивать дело в саду, а мы с Тисамином и остальными бросились к пылающей стене, поднявшейся из земли по воле Медеи.

Она сама стояла за огненной завесой, дразня мужа мрачным напевом и смехом.