Женщина-лиса   ::   Меррит Абрахам Грэйс

Сосут стоит на трех ножках, на треножнике… да ведь это древний обрядовый сосуд, купель династии Танг, которую Мартин привез из Юнани несколько лет назад… она дома… ей снилось, что она была в Китае и что Мартин… что Мартин…

Она резко села и через широко раскрытую дверь посмотрела в сад. Широкие ступени полого спускаются к овальному бассейну, на берегах его гибкие ивы опускают зеленые щупальца в голубую воду, глицинии с висящими цепями цветов, белых и светло-желтых, азалии, подобные языкам пламени. Розовые лилии лежат на груди бассейна. А в дальнем конце маленькая пагода, сказочная, покрытая разноцветной черепицей, и по обе стороны пагоды стройные кипарисы, как часовые… да ведь это же их сад, сад голубой пагоды, который Мартин скопировал с того места в Юнани, где живет его друг, старый мудрый священник…

Но что-то здесь не так. Горы не такие, как вокруг их ранчо. Конические, их ровные голые склоны из розового камня окружены деревьями… похожи на огромные каменные шляпы с зелеными полями…

Она повернулась и снова осмотрела комнату. Комната широкая и длинная, но насколько длинная, ей не видно, потому что солнце, вливавшееся в высокое окно и ударявшее в древний сосуд, образовало непроницаемый занавес. Джин видела на потолке мощные балки, потемневшие от времени, со странными резными символами. Она видела слоновую кость и сверкающий лак. Низкий алтарь из зеленого гагата, странно изогнутый, на нем церемониальные предметы незнакомой формы, большой бронзовый кувшин, с крышкой в форме головы лисы…

Из тени за древним тангским сосудом показался человек. С ног до головы он одет в шелковое серебристо-голубое одеяние, на котором искусно, как паутиной, вышиты таоистские символы, а под ними, призрачно на серебряной груди, голова лисы. Человек лыс, лицо у него тяжелое, лишенное выражения, кожа гладкая и слегка желтоватая, как древний пергамент. Ему можно дать и шестьдесят лет – и триста. Но глаза его приковали к себе Джин Мередит. Большие, черные, подвижные, поразительно живые. Молодые глаза, противоречащие лишенному возраста тяжелому лицу. Лицо как будто маска, сквозь которую глядят эти глаза, сосредоточившие в себе всю жизнь. Это взгляд вливал в нее силу, спокойствие, уверенность, и все сомнения, все страхи, вся неясность исчезли из ее сознания. Впервые с момента нападения ее мозг стал ясным, хрустально чистым, мысли снова принадлежали только ей.

Она вспомнила, вспомнила все. Но все это как будто случилось с кем-то другим. Ей было жаль этого другого, но печали она не чувствовала. Она была спокойна. Черные молодые глаза вливали в нее спокойствие.

Она сказала:

– Я вас знаю. Вы Ю Чин, мудрый священник, которого любил мой муж. Это Храм Лис.



2

– Я Ю Чин, дочь моя. – Тот самый мужской голос, который она слышала из своего убежища во тьме.

Она попыталась встать, но снова опустилась на постель, побежденная слабостью.

Он сказал:

– Ночь и день, и еще ночь и часть дня ты спала, а теперь тебе нужно поесть. – По-английски он говорил медленно, будто не привык говорить на этом языке.

Он хлопнул в ладоши, и у зеленого сосуда сквозь столбы солнечного света скользнула женщина. Такая же лишенная возраста, как и он, с широким умным лицом и большими раскосыми черными глазами, добрыми, но и очень мудрыми. Халат покрывал ее от полной груди до колен, она была сильная, крепкая, смуглая, как будто вырезана из выдержанного дерева. В руках у нее поднос, на нем чашка с дымящейся похлебкой и овсяной хлеб.

Женщина села рядом с Джин Мередит, подняла ее голову, прислонила к своей полной груди и начала кормить, как ребенка. Джин увидела, что сама она обнажена, на ней только тонкая рубашка из мягкого голубого шелка, с серебристым символом лисы.

Священник кивнул, глаза его улыбались.