Жестокие истины (Часть 1)   ::   Овчаров Виталий

Нет, быть того не может; служанке хозяин за такие слова точно заехал бы в ухо. А этот даже не поморщился: должно быть, привык. Значит - жена.

  -Оставь, Орозия! Ты мне надоела! - сказал мастер Годар, входя в гостинную.

  -Брали бы тогда хоть Аршана!

  Нет, всё таки, служанка... Но как он терпит?

  -Ты же видишь: я не один!

  Толстая Орозия ожгла Элиота черными глазами и снова повернулась к хозяину:

  -Этого молодого человека я не знаю, а вид его, говоря по чести, не внушает мне доверия.

  При этих словах Элиот явственно вздрогнул и побледнел: ему вдруг почудилась ненавистная рожа жандарма Луами, и он подумал, что уж лучше смерть, чем снова в рудники. Мастер Годар, тем временем, успел раздеться и поднимался по лестнице, ведущей на второй этаж. Только сейчас, при ярком свете, Элиот смог разглядеть его, как следует: узкие - щелками, - глаза на худощавом лице, точеный нос, и слегка перекошенный рот с тонким обводом губ. На первый взгляд, было ему лет тридцать пять.

  Услышав реплику Орозии, мастер Годар резко повернулся на каблуках и сказал с заметной ноткой раздражения:

  -Зато его знаю я! Достаточно?

   Элиот стоял у двери, оттаивая с мороза, и оживленно вертел головой. Всё поражало его в этой комнате: и огромный мягкий ковер со сценой мук Йоба, и камин, пышущий жаром, и две сабли, скрещенные на фоне круглого щита с непонятным рисунком. Он был переполнен свежими впечатлениями, как путешественник, открывший нежданно-негаданно неизвестную прежде страну. От былых страхов не осталось и следа - Элиот даже о своем голоде на время позабыл.

  Орозия брезгливо разглядывала его. Так смотрят на шелудивого пса, побирающегося на рынке. В этом не было ничего удивительного: одежда Элиота не располагала к ее хозяину. Шапки у него не было вовсе, куртку заменял обыкновенный мешок с двумя прорезями для рук, а материалом для штанов служила парусина, жесткая, как жесть, и как жесть, гремевшая. Но и это меркло рядом с огромными деревянными башмаками, один из которых, к тому же, обуглился у носка.

  -Любезная Орозия! - прозвучал сверху приглушенный расстоянием голос мастера Годара, - Накорми, пожалуйста, юношу, он голоден. Спать ему постелишь в гостинной.

  -Помилуйте, мастер Годар! - воскликнула толстая Орозия, - У него же вшей целая армия! Пускай он в дворницкой переночует!

  -Вшей можно вывести. И не спорь!

   -Как же, вы их выведите, - бормотала Орозия, стряхивая с плаща хозяина снег, - знаем мы вас... Это вам не животы резать. Опять всё придется самой делать.

  Это откровение - "животы резать", - всколыхнуло в Элиоте новые подозрения (вспомнилась народная мудрость: как бы раку с укропом не встретиться!). На каторге ему довелось повидать людей, которые запросто могли выпустить человеку кишки - глазом не успеешь моргнуть. Но ничто решительно не объединяло всех этих головорезов с мастером Годаром. И вшей ему зачем-то травить понадобилось... Лекарь, что ли?

   Элиот давно уже мялся у порога: талая вода нескромной лужицей натекла под ногами. Но Орозия словно и не замечала его. Поворачиваясь и наклоняясь всем корпусом, похожая на океанский корабль в мелкой Линнской бухте, она продолжала заниматься своим делом так сосредоточенно, будто исполняла какой-то ритуал. Затем, подойдя к камину, развесила на железной решетке плащ и шляпу - сушиться, - и только после этого повернулась к Элиоту:

  -Ну-ка, иди сюда, дружок!

  Парень покорно подошел к женщине, волоча за собой мокрый след.

  -Раздевайся! - последовал новый приказ.

  За полгода, прошедших после бегства из рудников, Элиот отвык подчиняться, поэтому неохотно стягивал одежду и освобождался от своих чудовищных башмаков.