Жестокие истины (Часть 1)   ::   Овчаров Виталий

В порядочных семьях стол называли "дланью божией", которая подавала людям еду их, и делать что-либо другое за столом означало покушаться и на бога, и на Николуса со всеми святыми. Элиот едва не плюнул через левое плечо, но глаза хозяина сверлили его, как два маленьких буравчика, и он с трудом удержался от своего желания.

  Поскольку Элиот молчал, как рыба, мастер Годар раздраженно сказал:

  -Долго мне еще смотреть в твой разинутый рот? Вот стул. Садись.

  Элиот сел и замер, превратясь в изваяние. Теперь он ел хозяина глазами, и ждал, что же будет дальше.

  -Итак, вчера ты хотел меня ограбить, - язвительно поизнес мастер Годар, - А то и убить, а? Могу я знать, почему?

  -Я не... не думал убивать вас, ваша милость! - возразил Элиот.

  -Допустим. Ну а что ты скажешь о ноже?

  -О каком ноже?

  -Неужели он мне только привиделся?

  -Я хотел всего лишь забрать у вас мошну и отпустить вашу милость.

  -О, мой бог, какая святая наивность! - пробормотал мастер Годар.

  Наступило молчание. Элиот затосковал, видя уже, как его волокут спиной вперед жандармы в кожаных панцирях.

  -Ты же никогда раньше этим не занмался, юноша!

  -Да, ваша милость.

  -Отчего же решился на разбой? Ну, говори!

  Разве мыслимо такое объяснить? Медведю мыши не понять...

  -Мне нужно есть, - ответил парень тусклым голосом.

  -Никогда никого не грабь, это у тебя плохо получается. Даже если ты сбежал с каторги!

  Элиот вздрогнул, как будто его ожгли плетью. Он робко взглянул на хозяина, и сразу отвел глаза.

  -Вы знаете, кто я. И знаете, что я убил охранника.

  Мастер Годар коротко кивнул:

  -Кстати, зачем тебе понадобилось убивать этого человека?

  У Элиота мелко задрожал подбородок; лицо покрылось красными пятнами. Че-ло-ве-ка?.. Не человека - мразь, гниль, дрянь! Он пригнул голову и крепко сжал челюсти: лишь бы не сорваться со злости! И всё же, не выдержал.

  -Что вам надобно от меня? - выкрикнул звенящим голосом, - Хотите в Башни засунуть - ну, давайте! Давайте, ваша сила!

  Мастер Годар пристально смотрел на него, посверкивая зрачками. И под его странным взглядом Элиот как-то сразу сник, словно из него пар выпустили.

  -Это не человек! - произнес он глухо, - Знали бы вы его так, как я...

  Ему вдруг стало холодно. Нет, это не был холод зимних улиц и площадей, который обжигает кожу и судорогой сводит пальцы. То был холод иного рода: вкрадчивый, леденящий, он проникал в душу, и даже самый жаркий огонь не мог его растопить. Он убивал медленно, иногда годами. Ты ворочал барабан дробилки, ты ел, ты засыпал и просыпался, чувствуя его прикосновение к твоим костям; ты вдыхал и выдыхал его. Он был вокруг тебя - но и в тебе тоже: даже в снах он не оставлял тебя. Холод рудников... Элиот снова видел суматошную пляску огненных бликов на каменных сводах... и эта всепроникающая красная пыль, которая была в твоей миске, в твоих легких, в порах твоей кожи... Потом на него надвинулись маслянные глазки на аскетическом лице, и Варррабель проворковал ласково:

  -Вставай, деточка, вставай, мальчишечка, работать надо!

  Это была его обычная манера: нежно погладить каторжанина по щеке, томно заглянуть в глаза, а потом протянуть по спине бичом с таким расчетом, чтобы лопнула кожа.

  В рудниках хватало и других надсмотрщиков. Эти цепные псы никогда не упускали случая пнуть ногой осужденного. Все они были на одно лицо: здоровые плечистые детины с протухшими от вечного похмелья глазами. Варрабель выделялся среди них. Худощавый, длинный, как журавль, с маленькой сухой головкой. В отличие от других, он брил и бороду, и саму голову - чтобы вши не заедали. Ненависть каторжан к Варрабелю была велика, но еще сильнее был их страх.